13 подвигов Ерофея - [4]

Гермес наблюдал за сборами снисходительно и отпускал ехидные шуточки, пока Ерофей не включил старенький переносной телевизор «Сапфир», стоявший на тумбочке в изголовье его кровати. Включил безо всякого умысла, просто захотел между делом утренние новости посмотреть. Болтливый бог в первый миг онемел, потом запаниковал и чуть не сиганул под диван, а затем «прилип» к экрану, смотрел на него восхищённо и молча.

Отправляться на Олимп они решили следующей ночью, поскольку Гермес опасался это делать днем из непонятных Ерофею соображений, ведь, как он уразумел, Гермес был способен переходить из одного измерения в другое в любое время суток. Но вскоре понял хитрость Гермеса - тот просто хотел подольше посмотреть телевизор. Ему нравились абсолютно все передачи, а от мультиков он прямо-таки млел. И особенно Гермесу понравился кот Леопольд - был один из тех редких дней, когда бывший советский мультфильм сумел прорваться на телеэкран. В основном на всех каналах крутили «Тома и Джерри». Глядя на однообразные садистские выходки Джерри, Гермес в конце концов сердито заявил:

- Думаю я, сей мышонок - потомок премерзких гарпий, не знающих жалости ни к кому.

Ерофей вздохнул:

- Ну что поделать, Гермес. Таков закон рынка, кто платит, тот и музыку заказывает. Слушай, давай лучше прогуляемся немного, а? Лето ведь, а мы в квартире паримся.

Гермес с неохотой оторвался от телевизора, тем более что смотрел большой и новый, цветной, который находился в комнате матери, служившей одновременно и комнатой для приема гостей. Гермес матери Ерофея понравился своим веселым нравом и вежливостью. Олимпиец ни разу не сморозил жаргонной грубости, а уж тем, что предложил помочь накрыть на стол - вовсе очаровал её. Мать так растаяла, что шепнула украдкой Ерофею:

- Вот современный молодой человек, а какой услужливый и внимательный, не то, что ты, охламон патлатый.

- У него небось патлы не меньше! - обиделся Ерофей, намекая на буйную кучерявую шевелюру гостя.

- А все равно аккуратней выглядит, - торжествующе отпарировала мать и обескураженно развела руками. - Вот разве что имя какое-то странное - Гермес. В наше-то время… И чем только его родители думали, когда его так называли? Задразнили, наверное, мальчика совсем.

Ерофей фыркнул: «Как же, задразнишь такого!»

Во время обеда Гермес так искренне нахваливал кулинарное искусство хозяйки дома, что Ерофей боялся - не удержится болтливый бог и брякнет про амврозию и нектар, чем совсем смутит мать и посеет в её душе сомнения. Однако гость не только хитростью, умом тоже был не обделен, и потому ничем не выдал себя.

- Мама, - прорвался Ерофей сквозь безудержную болтовню гостя, который ложками лопал брусничное варенье и рассказывал про прекрасные сады Гесперид, где росли золотые яблоки. Мать ахала и восхищалась: «Это же очень красиво - золотистый цвет у яблок? А какой это сорт?» Вот здесь Гермес и споткнулся, а пока соображал, что сказать, Ерофей втёрся в разговор. - Мама, Гермес меня в гости к себе приглашает недели на две. Я съезжу, а? Он говорит, что у его отца и подработать можно.

Мать согласно кивнула, не поинтересовавшись, к удивлению Ерофея, где живет Гермес, и далек ли туда путь, а главное - насколько будет растрясён их семейный бюджет в связи с поездкой. Тем более, что Лизка уже умотала с подругой в турпоход. Бог-плут невинно пил чай, старательно избегая взгляда Ерофея, и тот сообразил, что Гермес успел внушить матери истинно олимпийское спокойствие и тем лишил Ерофея последней возможности отказаться от путешествия в неведомое.

«Вот прохиндей! И дела ему нет, вдруг пропаду на ихнем Олимпе», - подумал Ерофей беззлобно. «Не дрейфь, - тотчас откликнулся Гермес, по-прежнему не глядя на Ерофея, - не пропадёшь!»

За стенами дома сиял теплый июньский день.

Гермес, которому Ерофей выделил из своего небогатого гардероба джинсы и новую рубашку, шагал рядом с ним, выпятив грудь и цепляя быстрыми, чёрными острыми и жгучими глазами проходящих мимо девушек. Его распирало от желания бежать следом за всеми разом: глаза у него буквально разбегались по сторонам.

- Смотри, не окосей, - шутливо пихнул его в бок Ерофей.

- Ну гёрлы здесь у вас, ну, гёрлы! - восторженно выдохнул Гермес. - Нимфы, Нереиды, Хариты… - и вдруг запнулся, уставившись на шедших навстречу трёх девчонок с ногами чуть ли не от шеи, одетыми в такие «мини», что листок на голом Гермесе выглядел «макси».

Глянул Гермес на яркие губки-бантики, и хотел уже восхищённо цокнуть языком, но тут же захлопнул рот: прелестные губки разом выдули огромные разноцветные пузыри. Ерофею такое не в новинку, а вот Гермес чуть чувств не лишился и панически нырнул за спину приятеля. Девицы продефилировали мимо, как шагающие монументы, даже глазом в сторону парней не повели, сосредоточенные на втягивании опавших пузырей обратно.

- О, богиня Гера! О мать моя, Майя! - запричитал Гермес, обхватив ладонями голову. - Что это было? Горгона-Медуза не столь безобразна, сколь сии жёны, подобные Эриниям, богиням проклятия в мрачном Аиде! Что это с их устами, какой недуг их одолел?

Ерофей расхохотался:

- Да жвачку жуют. Думают - крутые девахи, такие, мол, и нравятся. А того не понимают, дуры лопоухие, что нам, парням, совсем другие нужны, - он вздохнул: Изольда с параллельного экономического курса, девушка, которая нравилась Ерофею, тоже обожала жвачку.