12 улыбок Моны Лизы - [31]

Я в него влюбилась сразу, и несколько недель отчаянно строила глазки, находила глупые поводы заговорить с ним, но все как об стенку горох. Он будто жил в своем мире и меня не замечал. Я подружилась с его питерскими друзьями, мы все вместе обедали в перерывах между репетициями, вместе ездили в общежитие, одним словом, я умышленно влилась в его тусовку. Через какое-то время мы более-менее начали общаться, гулять, но, увы, не наедине, только вместе с его друзьями. И когда начались гастроли, я решила воспользоваться этой ситуацией: каждый день новые города, отели… и вот однажды, вечером я улучила момент, когда он остался в номере один, и проскочила к нему. Он удивился, но впустил и предложил чай. Пока он заваривал пакетики чая, я подошла сзади и обняла его, шепнув на ухо, что давно мечтаю о нем. Он развернулся, я уже стояла в одном нижнем белье. Медленный взгляд облюбовал каждый сантиметр моего тела. Это была оглушительная тишина. Я потянулась к нему, но он резко сказал: «Стоп». У меня недоумение, полное ощущение собственного глупого, униженного положения. Артемий взял мою руку и произнес: «Виолетта, ты красивейшая девушка, которую я когда-либо встречал, и ты мечта многих мужчин, я это вижу и знаю. У меня есть девушка, которую я люблю, она сейчас в Питере и ждет меня. Я знаю, что, возможно, буду жалеть, что сейчас выбираю свои принципы, но с изменой в итоге жить мне. А я с этим жить не хочу. Прости меня».

Я стою, смотрю на него, и ничего не понимаю, будто он говорит на другом языке. Снова нависшая пауза, и я нарушаю ее фразой: «Тогда смотри», ложусь на кровать и начинаю заниматься любовью с собой, не отрывая от него глаз. Он как стоял у столика с заваренным чаем, так и остался стоять не шелохнувшись. Когда я закончила, я молча оделась и направилась к двери. Он резко остановил меня, очень сильно обнял и поцеловал в лоб. Я ушла. Все оставшиеся дни гастролей я не смотрела в его сторону, не общалась с ним и ушла в себя. Когда проект был завершен, все разъехались по своим городам, Артемий тоже.

Все последующие годы я так и жила, встречаясь то с одним, то с другим, то параллельно с двумя. Мне практически все предлагали замуж, но я отказывала, потому что искала в каждом что-то от Артемия: его благородство, достоинство, честь, талант, мужественность и устойчивость. Рыцарь Артемий, думала я. Так и жила до 28 лет. Много играла, устроилась преподавать в консерваторию и начала думать об оркестровой деятельности.

– Айгуль, ты знаешь Георга Аргиропуло?

– Конечно! Он же гениальный дирижер, секс-символ современности!

– Да, меня он тоже очень заинтересовал. Я решила пробоваться именно в его оркестр. Попасть туда очень сложно, беспощадный конкурс, но я решила готовиться. Была объявлена вакансия концертмейстера виолончелей, я отправилась на прослушивание. Объявили мою фамилию, выхожу на сцену, кланяюсь и вижу, что рядом с Аргиропуло сидит Артемий. Тут я понимаю, что он директор оркестра. Руки трясутся, я выдыхаю и играю как в последний раз в жизни. Доигрываю последнюю ноту и неожиданно мне начинают аплодировать. Место концертмейстера стало моим.

Начались трудовые будни, я достаточно холодно здоровалась с Артемием и избегала диалогов наедине. А Георг, конечно, вызывал неземные чувства. Работать под его руководством было сродни ощущениям, будто притронулся к божьей мантии. Гений, умнейший, тончайший, глубочайший! Он музыкой жил, дышал, говорил и излучал ее. Я передать тебе не могу, что значит быть в поле гения. Такие, как он, рождаются раз в столетие. А сколько в нем сексуальности и красоты, чувства стиля и брутальности! Весь женский состав оркестра вздыхал по нему, а он глаз положил на меня.

– Виолетта, вот скажи, только честно, без ложной скромности и фальши: каково быть такой красивой, когда любой мужчина может быть твоим?

– Не любой, Айгуль, Артемий же не стал моим. А если говорить откровенно, то люди к красоте привыкают так же быстро, как и к уродству, если ты понимаешь, о чем я…

– Понимаю. Что было дальше?

– Дальше Георг томно смотрел на меня во время репетиций, в перерывах интересовался моим настроением и делами, а после концертов цветы, которые дарили ему поклонники, передавались мне. Я стала его новой фавориткой, и все в оркестре шептались, что скоро у Аргиропуло появится новый трофей. А я украдкой все продолжала смотреть на Артемия.

– Он был уже женат?

– Нет, Айгуль. Первая флейта, его бывшая однокурсница, рассказала мне, что два года назад у его жены оторвался тромб, и она внезапно умерла. У них остался трехлетний сын, и они живут вдвоем.

– Кошмар…

– Да. У меня были такие же чувства. Через три месяца, как я устроилась в оркестр Аргиропуло, мы поехали на гастроли в Германию. Артемий был так же холоден, а Георг становился все горячее. И на третий день гастрольной жизни я решила войти в ту же воду второй раз. Я постучала в номер Артемия, он открыл, молча впустил меня и спросил:

– Чаю?

Я ответила: «Да». Он начал заваривать его ровно так же, как несколько лет назад, я вновь подошла к нему сзади, обняла, он спокойно повернулся ко мне, и мы начали целоваться. И впервые в своей жизни я поняла, что значит «твой единственный мужчина».