1036 дней президента Кеннеди - [60]

После неудавшейся авантюры Кеннеди был ошеломлен. «Еще один такой провал, - горестно восклицал он, - и моя карьера окончена». Позднее Кеннеди признал, что, как он ожидал, за провал интервенции против Кубы «ему оторвут голову». Уже через несколько дней после разгрома интервентов на Плайя-Хирон Кеннеди жаловался адвокату Клиффорду, что советники дают ему плохие советы. Селинджеру он заявил: «Как могла вся эта толпа из ЦРУ и Пентагона так ошибиться».

Особенно зол был Кеннеди на Аллена Даллеса. Об этом можно судить хотя бы по тому, что сразу же после провала авантюры против Кубы президент предлагает своему брату Роберту занять пост руководителя ЦРУ, но затем оба они, посоветовавшись, решают, что это нецелесообразно. Кеннеди вызывает к себе вице-президента Джонсона и в разговоре с ним резко критикует Даллеса и Биссела. Кеннеди и Джонсон, однако, приходят к выводу, что для их правительства было бы невыгодно увольнять Даллеса немедленно. Пока он находится во главе ЦРУ, сказал президент, республиканцы будут лишены возможности слишком резко критиковать нас за провал. Джонсон согласился с этим доводом Кеннеди.

Стремясь снять с себя хотя бы часть ответственности за провалившуюся агрессию против кубинского народа, Кеннеди поручает генералу Максуэллу Тэйлору провести тщательное расследование причин провала вторжения. Наряду с этим он дает указание полностью засекретить все материалы, отражающие подготовку к агрессии. Правда была слишком неприглядной, чтобы доверить ее даже американским политическим обозревателям.

Вместе с тем Кеннеди все еще не оставляет мысли «отыграться» после поражения. Он организует целую серию встреч с ведущими политическими деятелями, в первую; очередь из числа республиканцев. Кеннеди встречается и беседует с бывшим президентом Эйзенхауэром, Р. Никсоном, сенатором Б. Голдуотером, губернатором Н. Рокфеллером. Это была своеобразная консультация с политической верхушкой, имевшая целью смягчение критики в адрес президента с ее стороны. На некоторое время тактика Кеннеди дала желаемый результат. Конец апреля прошел сравнительно спокойно, но в мае критика президента вспыхнула с новой силой. В основном она сводилась к следующему: Кеннеди не хватает опыта и решительности.

Что же касается крайне правых, возглавляемых Голдуотером, то их представители обвиняли Кеннеди в том, что он не решился бросить против кубинского народа американские войска и тем самым обрек операцию на провал. Не оградила Кеннеди от нападок справа и пресс-конференция, которую он дал 20 апреля. На этой пресс-конференции Кеннеди, по сути дела, заявил, что правительство США не оставило своих замыслов в отношении Кубы. «Мы намерены, - говорил он, - и впредь прилагать энергичные усилия в борьбе гораздо более сложной, чем война». Тем самым Кеннеди давал понять реакционным кругам США, что он как президент намерен лишь пересмотреть тактику, но добиваться прежних целей.

Конец апреля и первая половина мая были для Кеннеди самыми неприятными днями его политической карьеры. Он стал крайне раздражительным, замкнулся в себе и даже, как утверждают, подумывал об уходе с поста президента. Однажды вечером, сидя в кругу своих знакомых, Кеннеди, к всеобщему удивлению, вдруг сказал: «Я передам эту проклятую работу Линдону». Никто, конечно, не воспринял эту фразу всерьез. Но мысли о том, что президентская ноша оказалась для него слишком тяжелой, не покидают Кеннеди. К тому же он считает, что многие влиятельные политики определенно хотят его падения. «Что действительно задевает меня за живое, - говорил Кеннеди, - так это то, что все эти люди хотят, чтобы я провалился». В тот период, как отмечают видные американские политические обозреватели, было похоже, что Кеннеди «утрачивал контроль над громадной правительственной машиной».

Фиаско сил империализма и контрреволюции в заливе Кочинос заставило Кеннеди в дальнейшем более гибко и осмотрительно осуществлять свою внешнюю политику. Слишком уж велики были политические минусы столь бесславных провалов для престижа США за рубежом.

Еще один такой скандальный провал, рассуждал Кеннеди, и в умах европейцев и азиатов, африканцев и латиноамериканцев он предстанет не как глава самого мощного капиталистического государства, а как неопытный капитан самого большого империалистического корабля, который то и дело садится на мель. Того и гляди, над ним начнут посмеиваться и коллеги…

Даже канцлер Аденауэр в беседе с Д. Ачесоном язвительно заметил: «Ввиду того что бог ограничил способность человека соображать, очевидно, несправедливо, что он также не ограничил пределы тупости». Западногерманская газета «Франкфуртер нойе прессе» писала: «Можно считать, что Кеннеди потерпел политическое и моральное поражение». А итальянская «Корьерре дел-ла сера» пришла к выводу, что «американский престиж упал ниже, чем за все восемь лет президентства Эйзенхауэра».

ПОСЛЕ УГАРА

Провал кубинской авантюры не прошел для Кеннеди бесследно. Недаром он так боялся его последствий. За внешним фасадом сдержанности, которую демонстрировали по отношению к Кеннеди его политические коллеги и соперники, скрывалось пренебрежение к его способностям. От Кеннеди ожидали блестящего успеха, а он преподнес правящим кругам США в качестве своего «первого подарка» скандальный провал. Было над чем призадуматься тем, кто оказывал решающее влияние на определение внешнеполитического курса США.