101 Рейкьявик - [115]
— Нет, мы его не заказали, а купили. Пеленальный столик. Придешь, я тебе покажу. Это прелесть. Ты домой собираешься?
— Ага.
— А что… У тебя что-нибудь случилось?
— Нет, нет.
— А что у тебя голос такой странный?
— Да ничего…
— Ну ладно. Пойду готовить еду. Ты до восьми придешь?
— Ага.
Зеленая майка в очках выпроваживает меня из ларька. Владелец. Я так думаю.
Я иду домой. И ною. Хлинический случай.
В одно прекрасное утро, в пятницу, в 17:30, я просыпаюсь с таким похмельем, что даже челюсти не подходят друг к другу. Я на этой неделе так мощно предавался возлияниям, что у меня изменился прикус. И превратился в привкус… Привкус огорчения. Меня мучит совесть. Когда я плетусь в сортир, на мне грохочут строительные леса. Я уже стал как Тимур. Даже пользоваться дистанционкой — и то влом. Телик для меня стал чем-то телесным. В «К-баре» у меня теперь постоянное сидение, а в стакане — трубочка! Недолго осталось до капельницы. Вчера мы с Тимуром семь часов сидели в баре. Он все это время говорил о «Космической одиссее». Стэнли Кубрик.
— У него неудачно вышло, когда обезьяна кинула в воздух кость и она превратилась в космический корабль. Она должна была ее подобрать, и чтоб она потом превратилась в сотовый телефон. Тогда было бы лучше.
Под конец мы очутились в какой-то замшелой пристройке на Лёйгавег, слушаем Милли Ванилли. Слишком глубоко нырнул в омут. Даже от кокаина и то начал засыпать. Впрочем, это неудивительно. Я стал клевать носом из-за того, что какой-то прополосканный дубиновед начал излагать свою теорию исландского гандбола: «Исландские гандболисты исчезли из поля зрения тогда же, когда в школах стали проходить множества». Проснулся на диване оттого, что хозяин дома стал лизать мне ухо. Глаза у него были такие парные и вареные. В это время года ходить в чужие квартиры на пьянки крайне опасно. Потому что в психбольницах пора летних отпусков. Хотя нет… Этот финал как раз хорошо передавал чувство, с каким слушают Милли Ванилли. «Girl you know it’s true…»[419] Я заткнул ему рот диском. С Uпип.
Наверно, как раз что-то в этом роде и нужно для того, чтобы ответить «да» на вопрос мамы (который она, скорее всего, задала просто от балды), хочу ли я поехать с ними на Мунадарнес, где они сняли дачу. Но когда я уже сижу на заднем сиденье, то чувствую, что мне как-то не едется; а мы катимся вдоль Квальфьорда, который я не видел года, если не ошибаюсь, с 89-го, тогда мы с Трёстом и Марри ездили в Хунавер и ели эту яичницу в К-вамс-Танго у Сигрун Mothersister.[420] Мне сразу стало не хватать табло. Горы так убийственно постоянны, глядеть на них скучно. Их не перелистнешь на следующий пейзаж. Но трава колышется. И на ней пасутся какие-то экспонаты. Двум из них — маленьким — мама сигналит. Лолла не только пристегнулась ремнем, перед ней еще и подушка безопасности.
— А бассейн там есть? — спрашиваю я.
Конечно есть. Меня пробивает дрожь при мысли, что мне придется трусить в это бассейновое варево в «Бонусных» трусах. Смотрю на какие-то хутора для деревенщин. Потом — короткометражный фильм о сенокосе. «С каких это пор такие большие головки сыра выпускать стали?» Нет. Мама рассказывает про новейшую сенокосную технику. Стога в вакуумных упаковках. По-моему, эти фермеры не врубились в то, что такое товарный вид. Зачем вы овечью-то еду в целлофан кладете, кладите лучше человеческую, для горожан! На указатели не мешало бы добавить английские переводы названий, для туристов. Этим я и займусь. Гора Эсья — Easy. Река Ватлау — Hardly River. Устье — Mouthwash. Гора Кидафетль — The Kid That Fell. Хутор Ингуннарстадир — Ingunn’s Place. Хутор Грязи — Shitfarm. Скопцова Река — Castration River. Мыс Ноунхёвди — Noonhead. Хутор Крюмсхолар — Crummy Hills. Хутор Горки — Garbage Hills. Н. п. Озерный — Pool Country. Гора Бёйла — Bowl. Хутор Стадарстадюр — The Place to Be. Ледник Ок — Okay. Мунадарнес — Lazyness. Хутор Кроппюр…[421] Вот одна отечественная шоколадная фабрика выпустила шоколадку с таким же названием… Захотелось сладкого.
Разговор в ларьке:
Мама: Ну, Хлин, курицу хочешь?
Хлин: Я невыспавшегося мяса не ем.
Лолла (смеется): Невыспавшегося? В каком смысле?
Хлин (оттягивается): Ну, знаешь, как их выращивают. Всю жизнь в помещении, в какой-нибудь фигне из реек под неоновой лампочкой, по шесть тысяч в одном зале, и все так трясут головой, как будто техно танцуют, для них, бедняжек, это такой непрерывный рейв длиной в шесть недель, а свет никогда не гасят. И потом нам это есть. Заносить в свой организм бессонницу. Я недавно про это передачу смотрел.
Лолла (прекратив смеяться): А ты стал защитником животных?
Хлин: Нет, скорее это меня надо защищать. От животных.
Мама: Ну хорошо, тогда купим мясо гриль.
Дача находится в такой дачной местности. Вокруг нее кустарник, как волосы на лобке голой страны. И такие скалы — мастерски сделаны. Я несу мясо гриль в дом. Мясо гриль. Еще неизвестно, какое это животное. Мне становится легче, когда я вижу в углу телевизор. Но смотреть его — одно разочарование. Лучше всего его смотреть, когда он выключен. Тогда оказывается, что это очень даже неплохой телевизор. Потом тебя зовут в бассейн, как будто это такая повинность. А плавки я забыл. Если можно забыть то, чего у тебя никогда не было. Выхожу в «Бонусных» трусах. Стараюсь побыстрее залезть в воду, чтоб никто не увидел желтого пятнышка у ширинки.
Писатель и художник Халльгрим Хельгасон — одна из самых ярких фигур в современной исландской культуре. Знаменитый фильм «101 Рейкьявик» снят по мотивам его одноименного романа. Беспощадная ирония, незаурядный талант пародиста и мастерское владение словом принесли Халльгриму заслуженное международное признание. Его новый роман «Советы по домоводству для наемного убийцы» написан автором на исландском и английском языках. По неверной наводке профессиональный киллер Томислав Бокшич убивает федерального агента.
«Женщина при 1000 °C» — это история жизни нескольких поколений, счастья и драм их детства, юношества, их семейных и личных радостей и трагедий. Это история нескольких европейских народов, рассказанная от лица женщины, которая и в старости говорит и чувствует, словно потрясенный подросток. Вплетенная в мировую исландская история XX века предстает перед читателем ошеломляющим триллером; язык повествования, в котором остроумие, чувства и отказ от табу составляют ярчайший авторский стиль и рождают выдающийся женский образ.
Пристально вглядываясь в себя, в прошлое и настоящее своей семьи, Йонатан Лехави пытается понять причину выпавших на его долю тяжелых испытаний. Подающий надежды в ешиве, он, боясь груза ответственности, бросает обучение и стремится к тихой семейной жизни, хочет стать незаметным. Однако события развиваются помимо его воли, и раз за разом Йонатан оказывается перед новым выбором, пока жизнь, по сути, не возвращает его туда, откуда он когда-то ушел. «Необходимо быть в движении и всегда спрашивать себя, чего ищет душа, чего хочет время, чего хочет Всевышний», — сказал в одном из интервью Эльханан Нир.
Михаил Ганичев — имя новое в нашей литературе. Его судьба, отразившаяся в повести «Пробуждение», тесно связана с Череповецким металлургическим комбинатом, где он до сих пор работает начальником цеха. Боль за родную русскую землю, за нелегкую жизнь земляков — таков главный лейтмотив произведений писателя с Вологодчины.
Одна из лучших книг года по версии Time и The Washington Post.От автора международного бестселлера «Жена тигра».Пронзительный роман о Диком Западе конца XIX-го века и его призраках.В диких, засушливых землях Аризоны на пороге ХХ века сплетаются две необычных судьбы. Нора уже давно живет в пустыне с мужем и сыновьями и знает об этом суровом крае практически все. Она обладает недюжинной волей и энергией и испугать ее непросто. Однако по стечению обстоятельств она осталась в доме почти без воды с Тоби, ее младшим ребенком.
В сборник вошли рассказы разных лет и жанров. Одни проросли из воспоминаний и дневниковых записей. Другие — проявленные негативы под названием «Жизнь других». Третьи пришли из ниоткуда, прилетели и плюхнулись на листы, как вернувшиеся домой перелетные птицы. Часть рассказов — горькие таблетки, лучше, принимать по одной. Рассказы сборника, как страницы фотоальбома поведают о детстве, взрослении и дружбе, путешествиях и море, испытаниях и потерях. О вере, надежде и о любви во всех ее проявлениях.
Отчаянное желание бывшего солдата из Уэльса Риза Гравенора найти сына, пропавшего в водовороте Второй мировой, приводит его во Францию. Париж лежит в руинах, кругом кровь, замешанная на страданиях тысяч людей. Вряд ли сын сумел выжить в этом аду… Но надежда вспыхивает с новой силой, когда помощь в поисках Ризу предлагает находчивая и храбрая Шарлотта. Захватывающая военная история о мужественных, сильных духом людях, готовых отдать жизнь во имя высоких идеалов и безграничной любви.
Некий писатель пытается воссоздать последний день жизни Самуэля – молодого человека, внезапно погибшего (покончившего с собой?) в автокатастрофе. В рассказах друзей, любимой девушки, родственников и соседей вырисовываются разные грани его личности: любящий внук, бюрократ поневоле, преданный друг, нелепый позер, влюбленный, готовый на все ради своей девушки… Что же остается от всех наших мимолетных воспоминаний? И что скрывается за тем, чего мы не помним? Это роман о любви и дружбе, предательстве и насилии, горе от потери близкого человека и одиночестве, о быстротечности времени и свойствах нашей памяти. Юнас Хассен Кемири (р.