1001 забытое чудо. Книга проклятых - [3]

С другой стороны, есть и такие клеветники, которые относят Форта к чудакам, словно он писал, чтобы построить свой собственный, личный и горячо любимый космос. Они всерьез принимают его небесные корабли. Когда он говорит: «Я думаю, они нас ловят, как рыбу», они оказываются настолько наивными, что полагают, что Форт верил, что нас «ловят, как рыбу»… Позвольте мне как близкому другу этого человека в течение многих лет, заверить вас, что ни во что подобное он не верил. И все же — докажите, что нас не ловят, как рыбу, если сможете.

Чарльз Форт не был чудаком ни в каком смысле. Он на волос не верил ни в одну из его удивительных «гипотез» — что любой здравомыслящий взрослый человек может видеть из самого текста. Он выдвигал свои тезисы шутки ради, как Иегова, должно быть, создал утконоса и, возможно, человека. Он выдвигал их ради литературных целей — и он достиг их. Однажды я спросил его, как он сам себя называет, — «не астрономом» или «философом» или как-нибудь еще? Форт ответил: «Я — писатель». И он таки был писателем!.. В другой раз я заговорил о его стиле, его неподражаемости, его жизнерадостной веселости, и Форт сказал: «Интересно, а не лучше ли было бы ту энергию, которая тратится на стиль, потратить на содержание». А на следующий день он написал: «Образцы минералов, которые сейчас демонстрируются в музеях, — скопления кристаллов кальцита, которые выглядят, как связки лепестков, — может быть, давным давно они послужили черновиками для розы?»

Есть еще одна группа, которую мы должны изгнать, прежде, чем начнется служба, это те, кто называют Чарльза Форта «архиврагом науки». Решительно заявляю — ничего подобного. Газеты нацепили ему этот ярлык, поскольку репортеры и обозреватели не хотели или не могли изобрести более точный термин. В наше время, когда живые лягушки или рыбы или еще что-нибудь, чему «не положено» падать с неба, все же падают, газеты говорят: «Вот и еще один факт для этого архиврага науки Чарльза Форта». Это быстрый способ выразить ложное впечатление, сформированное временем и повторением: мелкое крошево для умственно ленивых по обе стороны газетной страницы, из которых никто — ни с той ни с другой стороны — нисколько не озабочен проблемами абстрактной справедливости или честностью своего собственного мышления.

Точно так же и руками тех же самых журналистов Чарльза Форта называют торговцем чудесами, в одной категории с Рипли и проч. Ведь так легко сказать: «Тот парень, который написал все эти книжки о красном снеге и черном дожде». Эти энергично звучащие слова-карикатуры, несправедливые и неверные, типичны для того обмена искаженными представлениями и недоразумениями, который в этом мире выдается за информацию, напоминая то, что когда-то сказал Великий Диссидент в Верховном Суде США и один из величайших фортеанцев Оливер Уэндел Хоумз: «Уверенность не есть мерило несомненности: мы так часто были уверены во многих вещах, которые не подтверждались».

Чарльз Форт был архивраг всякой догмы, а не науки, что подтвердит каждая строчка этой его книги. Однажды сказав что-либо, он говорит это тысячу раз — и столь же многочисленными способами, но принимайте любое его утверждение только как временное: и это — идеально и теоретически — есть принцип научного метода. Какясказал выше несколько другими словами, величайшая слава Форту за то, что он подчеркнул первостепенную необходимость сохранения эфемерной природы всех принятых за научную истину положений —до тех пор, «пока не будет повешена последняя собака». Каждый ученый, заслуживающий этого звания, утверждает в точности то же самое. И тем не менее Форт всенародно, широко, печально известен как «архивраг» этого, первого — и, может быть, единственного — пункта его символа веры.

Ах, да, вас раздражают газеты. Неудивительно, что одна группа хулителей Форта считает слабостью с его стороны то, что он вообще цитирует газеты. Но именно газеты сотворили Науку с большой буквы, этот всевысочайший, всезнающий суд последней инстанции. Золотоискатели и изыскатели из лабораторий даже не узнают свои собственные портреты, попавшие туда. Но здесь я вступаю на опасную почву. Мы смотрим на один сегмент из этой вышеупомянутой группы — группы, желающей, чтобы Чарльз Форт никогда не написал свои книги. Но пройдем мимо. Давайте подведем итоги. Я называю эту книгу одной из величайших книг, когда-либо написанных в этом мире, находящихся у самой вершины, и уж наверняка в первой десятке. Эта оценка основывается скорее на ее потенциальных возможностях, чем на каком-либо измеримом ее воздействии на сегодня. Эти ее потенциальные возможности заключаются в способности заставить читателя думать, не говоря им, о чем думать. Это открыто признаваемое намерение наших школ, которого они, надо признаться, так никогда и не достигли. Эта книга великолепно изложена — нечто, чего я никак не могу сказать о любом тексте, который мне когда-либо вручал учитель для изучения. Она воодушевляет любопытных задавать вопросы, настырных совать свой нос, пытливых вопрошать. Есть ли более высокое призвание На земле? Я полагаю — нет.