1001 ночь без секса - [70]

В день, когда мы наконец приехали в Дохлую Лошадь, дождь лил как из ведра. Это, вероятно, было наименее привлекательное место на всем материке – холодное, ветреное, серое, без единого деревца, зато со множеством труб, тракторов, трейлеров, грузоподъемников и нефтекачалок. Но мне оно понравилось – прежде всего, потому, что давало приют огромному числу мускулистых нефтяников. Соотношение мужчин и женщин в нем было 980 к 1. Бродя по коридорам мотеля, представлявшего собой дюжину составленных вместе автоприцепов, я думала о том, что, если бы пожелала, здесь можно было бы быстро покончить с темной полосой. Увы, за то время, что мы там оставались, я едва успела постирать и немного поспать.

Короче говоря, «Тур боли» добавил моему тысячедневному юбилею должную долю страдания. После этого я полетела в Ном, и уже оттуда мы отправились в поселок бухты Провидения. В 956-страничном путеводителе по России не содержалось ни единого упоминания об этом месте. На сайте же в Интернете поездка описывалась в самых общих чертах. Говорилось лишь, что это самый восточный российский порт и что там мы «встретимся с местными жителями».

Когда на девятиместном вертолете мы прибыли в поселок, то первым сюрпризом стало то, что никаких местных жителей не увидели. После окончания «холодной войны» почти все они улетели на «большую землю», военные уехали, не забрав с собой технику, и постепенно поселение стало превращаться в руины. Нам говорили, что тысячи полторы жителей (вместо прежних пяти) там все-таки осталось, но место казалось вымершим, как декорация к «Безумному Максу».

Юрий, наш добродушный чудаковатый гид, в первый же день устроил нам экскурсию. «Вот завод – он не работает, вот гостиница – не работает, вот банк – тоже не работает…» Мы переглядывались, думая: «Хорошо, что мы тут только на два дня!» Но одно предприятие все же функционировало, и Юрий показал нам его. Это была общественная баня; два дня в неделю в ней мылись мужчины, еще два дня – женщины. Баня была единственным местом, где они могли помыться, потому что горячая вода в домах отсутствовала. Я тоже сходила туда разок; души работали отлично, но я не пришла в восторг от трепки, которую задала мне крупная светловолосая женщина; судя по всему, она решила, что я не слишком тщательно моюсь, и набросилась на меня с губкой для обуви. Я подумала, что желание Кейт все-таки исполнилось: по сути дела, эта операция мало чем отличалась от обычной курортной пытки.

Нашим домом на все время пребывания в поселке стала трехкомнатная квартира слоноподобной пенсионерки Нины, в прошлом учительницы. Юрий назвал ее «пятизвездочная Нина», потому что, кроме ее квартиры, никаких гостиниц в поселке просто не было. Проведя у Нины две ночи, мы собрали сумки и тут услышали от Юрия, что аэропорт закрыт из-за тумана. С тех пор мы каждое утро переживали нечто подобное, и каждый раз Юрий смеялся над нашими вопросами, которые коренные жители давно уже не задавали – зачем сотрясать воздух, спрашивая: «Как может быть, чтобы аэропорт по выходным не работал?», «Как можно тратить целый день, чтобы поднять один упавший электрический столб?», «Почему из-за утреннего тумана отменяют все назначенные на этот день вылеты?».

Я не вошла в число инквизиторов. Изо дня в день я задавала только один вопрос: «Есть ли здесь гимнастический зал?» Во время экскурсии Юрий показал мне какой-то ветхий спортзал, и когда мы официально застряли в поселке, мне стало интересно, сохранилось ли там хоть какое-нибудь снаряжение. Кое-кто из моих спутников поддержал меня. Юрий, принадлежавший к тому типу мужчин, которым милее сигареты и водка, счел, что это зряшная затея. Все же он преодолел чиновничьи препоны (пришлось сразиться с бюрократами от местного здравоохранения) и сидел там с нами час или два, потому что по какой-то непонятной причине одним нам находиться там запретили. Гулять мы тоже не могли, но уже по другой причине: в поселке было всего четыре улицы, перегороженные буераками, зияющими траншеями, бревнами и трудами щебня.

Снаряжения в спортзале оказалось негусто: несколько скакалок, гантели, сломанные допотопные «качалки» и какие-то очень странные тяжелые штуки, походившие на шары для боулинга, только с ручкой. Но я была в восторге. В следующий раз я провела там добрых два часа, показывая восьмилетним эскимоскам упражнения с гантелями. Они тоже ждали, когда заработает аэропорт, чтобы отправиться на бесплатную экскурсию в соседний город. Они очень обрадовались подвернувшемуся развлечению и упорно просили показать им еще какие-нибудь упражнения. Фантазия у меня скоро истощилась, и я начала демонстрировать вращения запястьями (до тех пор мне еще ни разу не приходилось писать статей на тему «Крепкие запястья к июлю»).

В конце концов мы перешли на армрестлинг: в спортзале оказался один из тех «профессиональных» столов, какие можно увидеть в передаче «Самый сильный». Случилось так, что в зал зашел паренек на вид лет семнадцати, присел к столу, ожидая начала поединка, и, прежде чем я разобрала, что к чему, мои маленькие штангистки захлопали в ладоши, крича: «Сю-занна! Сю-занна! Сю-зан-на!» Полная решимости не разочаровывать девочек, я собралась с силами и несколько минут противостояла правой руке парня, а затем за несколько секунд на одном адреналине одолела его левой рукой, которая у меня более развита. Паренек, избегая смотреть мне в глаза, бочком выбрался из спортзала, а девочки прыгали вокруг меня так, словно я была Мухаммедом Али, только что победившим Джо Фрейзера на ринге в Маниле. Призвание массовика-затейника, которое я открыла в себе во время Непостижимой Миссии, по-прежнему не покидало меня.