1000 ночных вылетов - [88]

Через неделю нам привезли новый мотор. Два техника, которые привезли мотор, помогли Ландину снять отказавший и поставить новый. Мы вернулись в Вельзикендорф. Вскоре прилетел весь полк и тут же пришел приказ о перебазировании на новое место — военный аэродром у Штраусберга — дачного поселка в пригороде Берлина, расположенного у большого красивого озера в сосновом лесу.

Для нас началась новая, мирная жизнь: политинформация, учебно-тренировочные полеты и всякого вида дежурства — обычная жизнь военного гарнизона.

И опять перебазирование. На юг, в Тюрингию, в курортный город Эрфурт, совершенно не тронутый войной. И тоже на военный аэродром, который, по моему предположению, ранее принадлежал какой-то ремонтной фирме, летному училищу и, видимо, летно-испытательному отделу производственного предприятия. Во всяком случае, в ангарах были в ремонте или уже отремонтированные самолеты разных типов, а на дальней стоянке в конце взлетно-посадочной полосы стояли под чехлами несколько новеньких, видимо, еще и не облетанных, «мессера» с реактивными двигателями — по тем временам малоизвестная техника! Вот бы полетать на таком самолете! Жаль, не пришлось.

И опять жизнь военного гарнизона с новым командиром полка, весьма далеким от авиации…

Я подаю рапорт об увольнении.

На перроне вокзала в Эрфурте людно. Сегодня я уезжаю домой. Уезжают домой и многие мои однополчане. Пришел на вокзал и наш первый командир полка, который еще вчера прилетел на аэродром Эрфурта для осмотра перед перебазированием его дивизии пикирующих бомбардировщиков. Мы крепко обнимаемся, жмем руки, обещаем не забывать друг друга, обещаем писать.

— А ты не совершаешь ошибку? — спрашивает меня Меняев. — Еще не поздно, подумай…

— Нет, Анатолий Александрович, я уже все обдумал — ответил я…

— Абфарен! — завопил проводник с площадки открытой двери вагона.

И никто тогда не предполагал, что наша новая встреча произойдет только через двадцать лет.

Как-то уж так получилось, что после случайной встречи в Гомеле связь с отчимом прервалась. Несколько раз я писал ему на адрес полевой почты, но ответа не было. А последнее письмо вернулось с отметкой: «Адресат выбыл»… А куда? Скорее всего, демобилизовался и уехал к эвакуированным дочерям и жене. И тот же вопрос — куда?

Под стук колес поезда в голову лезут всякие мысли одна другой тяжелей. Действительно, не ошибся ли я, покинув армию? Ты же хотел летать!.. Вот и летай до конца жизни! По кругу, в зону, по опостылевшему маршруту к мишени на полигоне!.. Разве это полеты? А где ты найдешь другие? В гражданской авиации! Там полеты по новым маршрутам, к новым городам, а то и в другие страны!

Как хорошо, что у меня появилась связь с Ниной — старшей сестрой моих юношеских друзей — братьев Заливако, Яна и Антона. В течение всех лет войны Нина искала братьев, но куда бы ни обращалась, приходил один и тот же ответ: «Пропали без вести»… В надежде хоть что-нибудь узнать о братьях Нина разыскала меня. Но и я ничего не знал — война разбросала нас в разные стороны. А раз установившаяся переписка между нами продолжалась. Вот и теперь я еду к ним — к Нине и ее матери. У них никого не осталось. А мне еще предстоит разыскать своих — отчима и всю нашу семью. Думаю, что объединенными усилиями сделать это будет легче.

В последний год Нина по работе была переведена из Гомеля в Минск и вместе с матерью переехала к месту работы. Поэтому я и поехал в Минск. Больше мне ехать было некуда.

От вокзала иду пешком через весь город на Комаровку. Этот район старого Минска был знаком еще по институту: недалеко находилась клиника, в которой мы проходили практику, рядом располагалось общежитие. Сколько хожено по этим улицам! А теперь иду и не узнаю город: среди груд обгорелого и битого кирпича трудно распознать бывшие улицы — мертвый город? Нет! Вон среди развалин кое-где уже поднялись коробки новостроящихся домов. Значит, город живет! Залечивает раны, строится!

Я смотрю по сторонам и думаю, что, наверно, по генеральному плану восстановления Минска все эти новые коробки со временем создадут новые улицы, и вряд ли строители оставят среди новых домов хотя бы малюсенький клочок развалин многострадального города — памятник войны. Скорее всего, они будут правы. Пусть вместо руин, вместо страшных ран Минска восстанет новая столица родной Белоруссии! Пусть ничего не напоминает о тяжелых прошлых днях всего нашего народа. Пусть расцветет город и станет еще краше, еще наряднее. Пусть!

А может, следует оставить? Вот эти развалины на Комсомольской или Ленинской? Обнести их невысокой оградой, разбить вокруг сквер и в нем поместить скульптуру человека с автоматом в руке — памятник простому человеку, которого не сломила железная махина фашистского вермахта, который выстоял, победил и возродил свои города и села. Я бы поставил памятник Человеку, который погиб безвестным, защищая Родину. Который недоделал свои простые житейские дела, который недопроизвел, недотворил, недожил… А мы, те, кому выпало жить, пришли бы к этому памятнику и дали бы молчаливую клятву доделать все то, что не смог сделать при жизни он, мой земляк, мой безвестный товарищ, мой брат!..