100 жемчужин европейской лирики - [8]

Ангела ж коль встретит, то опомнясь скажет:

«Как к его стопам мне пасть с поблеклым сердцем?»

‎Там он презирает, тут себя винит он;

Дев земных он гонит, от богинь бежит он;

В нём, простясь с надеждой, сердце каменеет,

‎И как разорённый храм оно в пустыне —

Рушится и гибнет: жить в его святыне

Божество не хочет, человек не смеет.

(Переводчик – Бенедиктов Владимир Григорьевич, 1807–1873)

‎О, милая! Поверь, мои воспоминанья…

‎О, милая! Поверь, мои воспоминанья

Смущает часто страх невольный за тебя,

И я боюсь, что ты, уставши от страданья,

Страдаешь и теперь, терзаясь и любя.

‎Чем виновата ты, что создана прекрасно,

Что я любил твой смех, что взгляд твой жёг меня?

Не знали сами мы, что в страсть игра опасна;

Бог слишком много дал нам чувства и огня.

‎Почти всегда вдвоём, не нарушая долга,

С кипучей страстью мы боролись долго, долго,

Хоть были молоды, и в нас кипела кровь,

‎А ныне, о Творец!.. – у Бога не прощенья

В слезах теперь молю, свершивши преступленье, —

Молю, чтоб отстрадав, не мучилась ты вновь.

(Переводчик – Минаев Дмитрий Дмитриевич, 1835–1889)

О, милая дева, к чему нам, к чему говорить?

О, милая дева, к чему нам, к чему говорить?

Зачем, при желании чувством с тобой поделиться,

Не в силах я прямо душой в твою душу пролиться?

Зачем это чувство я должен на звуки дробить?

Пока они в слух твой и в сердце твоё проникают,

На воздухе вянут, в устах у меня застывают.

Люблю! Aх, люблю! – Я взываю сто раз день и ночь,

А ты же смеёшься и гневна бываешь порою,

Зачем я не в силах горячей любви превозмочь

Иль выразить, высказать, в песни излить пред тобою?

Но, как в летаргии, не вижу возможности я

Подняться из гроба и признак подать бытия.

Давно утрудил я уста бесполезным стараньем:

Теперь я с твоими устами хочу их спаять

И лишь объясниться с тобою сердец трепетаньем

Да лишь в поцелуях и вздохах любовь выражать.

И так говорил бы с тобою часы, дни и годы

До смерти природы и после кончины природы.

(Переводчик – Фет Афанасий Афанасьевич, 1820–1892)

М*

На жизненном пути задумчивый прохожий,

Лишь встретил я тебя – смятение и страх

Я в сердце ощутил и слёзы на глазах…

Нельзя милее быть, и чище, и пригожей!

Безмолвно я стоял, ища в твоих чертах

Забытый идеал, тот образ, дивно схожий…

Заговорила ты – и словно ангел Божий

По имени меня окликнул в небесах!

С тех пор я ожил вдруг и верю в избавленье;

Приютней стало мне и легче с этих пор;

Пускай мирских судеб суровый приговор

Готовит для тебя с другим соединенье, —

Я помню краткий миг, я помню ясный взор

И встречу наших душ хотя и на мгновенье!

(Переводчик – Берг Николай Васильевич, 1823–1884)

‎Кончена беседа. Спи! Спокойной ночи!

‎Кончена беседа. Спи! Спокойной ночи!

Ангелом небесным сон твой да хранится!

После слёз пролитых отдохнут пусть очи,

Пусть покоем сладким сердце освежится!

‎Спи! Спокойной ночи! Каждого мгновенья,

Что мы были вместе, – след да отразится

В этом сне приятном! В дымке сновиденья

Образ мой пусть лучшим для тебя приснится!

‎Спи! Спокойной ночи! Но ещё взгляни ты

Мне в глаза!.. Ты хочешь уж прислугу кликнуть…

Дай припасть мне к персям! – Ах! Они закрыты.

‎Дверь ты замыкаешь… Если б мог проникнуть

В скважину – тебе я сном сомкнуть бы очи

Не дал, повторяя: спи! спокойной ночи!

(Переводчик – Бенедиктов Владимир Григорьевич, 1807–1873)

Мур Томас (1779–1852)

День текущий – день наш, дорогая!

День текущий – день наш, дорогая!

Для любви ты его не теряй,

Лишь прекрасное в жизни сбирая,

Ты прекрасную жизнь создавай.

Будет время, цвести перестанут

Розы счастья, шипы нас кольнут,

Может, завтра восторги увянут,

Что сегодня так пышно цветут.

Не беги же, любовь прогоняя:

Ты сегодня свежа и юна

И к тебе моя грудь молодая

Пылом страсти мятежной полна.

Но украдкою Время седое

Отнимает дары красоты…

Может, завтра, забыв про былое,

Разлюблю – или я, или ты.

(Переводчик – Курсинский Александр Антонович, 1873–1919)

Сон юной любви

Угасших дней вернутся ли мечты,

Вернутся ль вновь,

И радость мук, и цепи красоты.

И ты, любовь?

Склон тихих дней

Иных лучей

Сияньем озарен.

Но где тот луч, чей яркий блеск затмит,

Любовь, твой сон?

О, нет! ничто на свете не затмит,

Любовь, твой сон.

Для лучших мук в груди своей ответ

Найдет певец,

И, страсти враг, пошлет ему привет

Сухой мудрец.

Но не найдет

Былых красот

Поэт вокруг себя,

Тех чувств, что знал, когда он с ней бывал

И пел, любя,

Когда ее смущенье наблюдал

И пел, любя.

В былые дни любимые черты,

Забыть ли вас?

Ваш луч горит средь тьмы и пустоты

В полночный час.

Вы ласки грез,

Дыханье роз,

Крылатый утра сон,

Вы яркий свет, что впредь не озарит

Нам жизни склон,

Увы, ваш свет уж впредь не озарит

Нам жизни склон.

(Переводчик – Курсинский Александр Антонович, 1873–1919)

Шепот ласки в тишине…

Шепот ласки в тишине,

Любви невинной грезы,

Встреч заветных при луне

Восторги, трепет, слезы,

И радость

Свиданья,

И горечь

Прощанья…

И юность летит в заколдованном радужном сне,

Летит, унося упованья.

На чужбине полусвет

Манящей новой жизни,

Встречи искренней привет

Родных сердец в отчизне,

И горечь

Прощанья,

И радость

Свиданья…

О, юность! зачем для одних так блестящ твой расцвет,

Другим – полон мук и страданья?

(Переводчик – Курсинский Александр Антонович, 1873–1919)

Мне дорог час, когда бледнеет…

Мне дорог час, когда бледнеет пламень дня