100 жемчужин европейской лирики - [2]

Дороже мне первый любви поцелуй!

О, кто говорит: человек, искупая

Грех праотца, вечно рыдай и горюй!

Нет! цел уголок недоступного рая:

Он там, где есть первый любви поцелуй!

Пусть старость мне кровь беспощадно остудит,

Ты, память былого, мне сердце чаруй!

И лучшим сокровищем памяти будет —

Он – первый стыдливый любви поцелуй!

(Переводчик – Брюсов Валерий Яковлевич, 1873–1924)

Прости

Прости! Коль могут к небесам

Взлетать молитвы о других.

Моя молитва будет там,

И даже улетит за них!

Что пользы плакать и вздыхать?

Слеза кровавая порой

Не может более сказать,

Чем звук прощанья роковой!..

Нет слез в очах, уста молчат,

От тайных дум томится грудь,

И эти думы вечный яд, —

Им не пройти, им не уснуть!

Не мне о счастье бредить вновь, —

Лишь знаю я (и мог снести),

Что тщетно в нас жила любовь,

Лишь чувствую – прости! прости!

(Переводчик – Лермонтов Михаил Юрьевич, 1814–1841)

К Д…

Когда я прижимал тебя к груди своей…

Когда я прижимал тебя к груди своей,

Любви и счастья полн и примирен с судьбою,

Я думал: только смерть нас разлучит с тобою;

Но вот разлучены мы завистью людей!

Пускай тебя навек, прелестное созданье,

Отторгла злоба их от сердца моего;

Но, верь, им не изгнать твой образ из него,

Пока не пал твой друг под бременем страданья!

И если мертвецы приют покинут свой

И к вечной жизни прах из тленья возродится,

Опять чело мое на грудь твою склонится:

Нет рая для меня, где нет тебя со мной!

(Переводчик – Плещеев Алексей Николаевич, 1825–1893)

Любовь и смерть

Я на тебя взирал, когда наш враг шел мимо,

Готов его сразить иль пасть с тобой в крови,

И если б пробил час – делить с тобой, любимой,

Все, верность сохранив свободе и любви.

Я на тебя взирал в морях, когда о скалы

Ударился корабль в хаосе бурных волн,

И я молил тебя, чтоб ты мне доверяла;

Гробница – грудь моя, рука – спасенья челн.

Я взор мой устремлял в больной и мутный взор твой,

И ложе уступил и, бденьем истомлен,

Прильнул к ногам, готов земле отдаться мертвой,

Когда б ты перешла так рано в смертный сон.

Землетрясенье шло и стены сотрясало,

И все, как от вина, качалось предо мной.

Кого я так искал среди пустого зала?

Тебя. Кому спасал я жизнь? Тебе одной.

И судорожный вздох спирало мне страданье,

Уж погасала мысль, уже язык немел,

Тебе, тебе даря последнее дыханье,

Ах, чаще, чем должно, мой дух к тебе летел.

О, многое прошло; но ты не полюбила,

Ты не полюбишь, нет! Всегда вольна любовь.

Я не виню тебя, но мне судьба судила —

Преступно, без надежд, – любить все вновь и вновь.

(Переводчик – Блок Александр Александрович, 1880–1921)

Посвящается Мэрион

Что ты, Мэрион, так грустна?

Или жизнью смущена?

Гнев нахмуренных бровей

Не к лицу красе твоей.

‎Не любовью ты больна,

Нет, ты сердцем холодна.

Ведь любовь – печаль в слезах,

Смех, иль ямки на щеках,

Или склон ресницы томной, —

‎Ей противен холод темный.

Будь же светлой, как была,

Всем по-прежнему мила,

А в снегах твоей зимы

Холодны, бездушны мы.

‎Хочешь верности покорной —

Улыбайся, хоть притворно.

Суждено ль – и в грустный час

Прятать прелесть этих глаз?

Что ни скажешь – все напрасно;

Их лучей игра прекрасна,

Губы… Но чиста, скромна,

Муза петь их не должна:

Она краснеет, хмурит брови,

Велит бежать твоей любови,

‎Вот рассудок принесла,

Сердце вовремя спасла.

Так одно сказать могу

(Что б ни думал я – солгу):

Губы нежные таят

Не одной насмешки яд.

Так, в советах беспристрастных

Утешений нет опасных;

Песнь моя к тебе проста,

Лесть не просится в уста;

Я, как брат, учить обязан,

Сердцем я с другими связан;

Обману ли я тебя,

Сразу дюжину любя?

Так, прости! Прими без гнева

Мой совет немилый, дева;

А чтоб не был мне в упрек

Мой докучливый урок,

Опишу тебе черты

Властной женской красоты:

Как ни сладостна для нас

Алость губ, лазурность глаз,

Как бы локон завитой

Ни прельщал нас красотой,

Все же это плен мгновенный, —

Как нас свяжет неизменно

Легкий очерк красоты?

Нет в нем строгой полноты.

Но открыть ли, что нас свяжет,

Что пажам вас чтить прикажет

Королевами всего?

Сердце, – больше ничего.

(Переводчик – Блок Александр Александрович, 1880–1921)

Португальская песня

В кипеньи нежности сердечной

Ты жизнью друга назвала;

Привет бесценный, если б вечно

Живая молодость цвела.

К могиле всё летит стрелою;

И ты, меня лаская вновь,

Зови не жизнью, а душою,

Бессмертной, как моя любовь.

(Переводчик – Козлов Иван Иванович, 1779–1840)

Беранже Пьер Жан (1780–1857)

Лучший жребий

Назло фортуне самовластной

Я стану золото копить,

Чтобы к ногам моей прекрасной,

Моей Жаннетты, положить.

Тогда я все земные блага

Своей возлюбленной куплю;

Свидетель Бог, что я не скряга, —

Но я люблю, люблю, люблю!

Сойди ко мне восторг поэта —

И отдаленнейшим векам

Я имя милое: Жаннетта

С своей любовью передам.

И в звуках, слаще поцелуя,

Все тайны страсти уловлю:

Бог видит, славы не ищу я, —

Но я люблю, люблю, люблю!

Укрась чело мое корона —

Не возгоржусь нисколько я,

И будет украшеньем трона

Жаннетта резвая моя.

Под обаяньем жгучей страсти

Я все права ей уступлю…

Ведь я не домогаюсь власти, —

Но я люблю, люблю, люблю!

Зачем пустые обольщенья?

К чему я призраки ловлю?

Она в минуту увлеченья

Сама сказала мне: люблю.

Нет! лучший жребий невозможен!

Я полон счастием моим;

Пускай я беден, слаб, ничтожен,

Но я любим, любим, любим!

(Переводчик – Курочкин Василий Степанович, 1831–1875)