100 великих узников - [169]

.

Об острове Святой Елены мало бы кто и знал, если бы англичане не сослали туда на пожизненное заключение императора Франции. "Нортумберленд", прибывший в сопровождении семи кораблей, 17 октября 1815 года бросил якорь в заливе — напротив Джеймстауна. Первую ночь после высадки Наполеон провел в портовой гостинице, а на следующий день в сопровождении нескольких лиц отправился искать себе место для жительства. Они поднялись на холм в поместье Лонгвуд, но дом оказался в плохом состоянии. Возвращаясь в Джеймстаун, Наполеон увидел вблизи города маленькое поселение Бриас. Одно из его зданий, называвшееся "Павильон" и принадлежавшее торговцу В. Балькомбу, понравилось ему, и он решил здесь поселиться. Но занял Наполеон только две комнаты, которые к тому же были такими маленькими и тесными, что после обеда ему приходилось уходить, чтобы могла поесть прислуга.

Адмирал Кокбурн не особенно стеснял французов, и они могли свободно ходить по городу, правда, в сопровождении солдата или офицера. Адмирал устраивал и балы, на которых бывали все пленники, кроме императора. Жизнь протекала довольно мирно, но печально. Когда прибыла первая почта из Европы, все изгнанники получили от своих родных и знакомых известия — все, кроме Наполеона. Его мать, братья и сестры, вынужденные скрываться, не могли писать; жена Мария-Луиза даже и не думала сообщать ему о сыне, и все новости узник узнавал из прибывших с почтой газет.

В Лонгвуд, располагавшийся в самой отдаленной части острова, узник перебрался 9 декабря 1815 года. Это было горное плато с несколькими чахлыми деревцами, удаленное от всякого жилья, но зато открытое всем ветрам. Старый сельский домик, приготовленный на скорую руку, размещался на вершине огромных скал, из которых, собственно, и состоял этот мрачный и однообразный остров. Зелени никакой, только кое-где скалы прерываются несколькими смолистыми деревьями, ствол и ветви которых совсем наклонились от сильного ветра. Не только в разное время года, но даже несколько раз в день здесь можно было ощущать вредное для здоровья влияние низких долин, порывы беспрерывных ветров, сырые туманы или нестерпимо палящее солнце.

Наполеон очень не любил сырости и холода, а в Лонгвуде все гнило: с крыши капало от одного-единственного облака, если оно проходило над домом. Когда узник входил в дом, ему казалось, что он спускается в сырой погреб, и часто к вечеру, даже если не было дождя, вся одежда становилась влажной. Стены покрывал слой плесени, хотя в комнатах Наполеона постоянно горел огонь; сырость разрушала все, обои от нее превращались в лохмотья. В одной из комнат Наполеон велел поставить свою походную кровать, в другой — разместить книги и повесить портреты сына и некоторых членов своей семьи. Позади этих комнат располагались столовая, приемный зал и другие помещения. Вот в таких условиях приходилось жить недавнему повелителю Европы, к услугам которого были лучшие дворцы.

Первое время, когда обязанности губернатора острова исполнял адмирал Кокбурн, Наполеону в Лонгвуде жилось более-менее сносно. Он обычно вставал в 8 или 9 часов утра, прогуливался, потом шел в библиотеку и диктовал секретарю свои "Мемории". В 1 час пополудни шел в спальню и читал своих любимых авторов — Полибия, Плутарха и Монтескье, иногда чтение затягивалось до самого обеда. Потом узник, если был в хорошем расположении духа, прогуливался с теми, с кем обедал. После кофе выходил в сад, где для него была поставлена палатка, в которой он укрывался от солнечных лучей.

В первые годы заточения Наполеон много гулял — то пешком, то верхом, то в экипаже; с удовольствием встречался с местными жителями, беседовал с ними, особенно любил детей. Все изменилось с прибытием на остров нового губернатора — генерал-лейтенанта Гудсона Лоу, человека мелочного и подозрительного. Русский комиссар на острове А. Бальмен писал в Петербург:

Лоу отличался узким умом; его пугает и давит сознание лежащей на нем ответственности, он боится всего и дрожит от всякого пустяка, постоянно суетится и с трудом делает то, что другому не стоило бы ни малейшего усилия. Он очень скрытен и вспыльчив, и теряет голову, так что невозможно его образумить. Иметь с ним дело и быть с ним в хороших отношениях — совершенно невозможно.

Новый губернатор действительно не в силах был избавиться от гнетущей мысли и постоянного страха, как бы его именитый пленник не сбежал. Ведь убежал же он с Эльбы! И потому Г. Лоу делал все, чтобы пресечь даже попытку к бегству, порой доходя в своем усердии до смешного. Так, например, он приказал окопать дом в Лонгвуде рвами, увеличил и без того большую (4000 человек) охрану. В 9 часов вечера часовые приближались к дому и так его окружали, что не то что человек — зверь не мог проникнуть незамеченным. Если раньше в Лонгвуд мог зайти любой путешественник, чтобы увидеть Наполеона и даже поговорить с ним, то теперь на это надо было получить разрешение губернатора. В знак протеста Наполеон отказался от прогулок и даже по несколько дней не выходил из дома. Тогда Г. Лоу потребовал, чтобы он дважды в день показывался караульному офицеру. Пленник отказался, а когда офицер попытался заглянуть в дом без разрешения, император схватился за пистолеты…