100 великих тайн России XX века - [55]

— Ценности необходимо срочно эвакуировать, — распорядилась местная власть при подходе к Армавиру немецких частей. — В первую очередь госбанк.

— Куда мы его?

— В станицу Спокойную! — предложил один из сотрудников НКВД. — Глухой угол. Там есть отделение госбанка с надёжным хранилищем.

Кожаный «золотой чемодан» вместе с другими ценностями госбанка эвакуировался из Армавира, согласно сохранившимся официальным документам, в станицу Спокойную, где был помещён в сейф местного отделения госбанка. На этом любые дальнейшие события никаких официальных подтверждений не имеют.

Вопреки надеждам местного партсовруководства немецкие части заняли станицу Спокойную в 1942 году. Специальная команда айнзацштаба ведомства Розенберга, работавшая в тесном контакте с СД и упорно охотившаяся за художественными, историческими и любыми другими ценностями, наверняка шла по следу «золотого чемодана» и тщательно проверила хранилище отделения госбанка. Но… чемодана там не оказалось. Аккуратисты-немцы в своих донесениях, ставших известными после окончания войны, ни разу не упоминали о суперценной находке. Даже в совершенно секретных сводках и донесениях спецслужб рейха и подразделений фронтовой разведки. Большинство уважаемых экспертов Третьего рейха полагают: если бы немцы обнаружили кожаный «золотой чемодан», то они тут же раструбили бы об этом на весь свет. Шёл 1942 год, т. е. завоеватели, подмявшие практически всю Европу, не таились. Но они молчали!

Не объявились пропавшие ценности и после войны в советских музеях. Не всплыли они и на аукционах на Западе, не промелькнули в тщательно охраняемых частных коллекциях, не упоминались никем из свидетелей. Загадочный и бесценный большой кожаный «золотой чемодан» исчез бесследно, и тайна хранившихся в нём сокровищ осталась до сего времени не раскрытой.

«Кошанский»

Инспектор криминальной полиции Марк Гуэ любил в свободное время засесть за изучение этого досье. Марку казалось, что незаметно умирает аромат прошедшей эпохи, тихо и безвозвратно тает тонкая дымка романтики, исчезает ни с чем не сравнимый запах крови и очень больших денег, присущий этому загадочному делу. Пожелтевшие, исписанные убористым почерком листы полицейских протоколов, фотографии на плотном картоне и пачки вырезок из газет, словно машина времени, переносили его то в начало, то в середину, то в конец минувшего беспокойного XX века…

МИЛОСТЬ ИМПЕРАТОРА

В начале XX века в блистательном Санкт-Петербурге с большим успехом выступал скрипач-виртуоз Кошанский. Концерты проходили с неизменным аншлагом. Газетчики взахлёб сравнивали его с легендарным Никколо Паганини: Кошанский творил со скрипкой настоящие чудеса. Тогда ему не было равных в мире — искусству российского виртуоза рукоплескали Вена и Берлин, Париж и Рим, Лондон и Мадрид.

После одного из концертов в грим-уборную артиста неожиданно вошли два рослых жандарма. Они бесцеремонно вытолкали толпившихся в комнате журналистов и впустили представительного генерала в парадной форме.

— Извольте следовать за мной, — приказал генерал. — Да не забудьте прихватить инструмент!

Генерал подхватил музыканта под руку и в сопровождении жандармов вывел на улицу, усадил в коляску и велел кучеру гнать: пара вороных рысаков резво рванула с места. Вскоре экипаж остановился у подъезда Зимнего дворца. Генерал повёл скрипача через парадные лестницы и ярко освещённые залы. Наконец они очутились в гостиной, где на диванах и в креслах расположилась императорская семья. Кошанский застыл на пороге, но Николай II ласково обратился к нему:

— Проходите, прошу вас! Мы много слышали о вашем удивительном искусстве и просим дать нам небольшой концерт. Чисто по-семейному. Надеюсь, вы не откажете? Какая у вас скрипка? Амати? Страдивари?

— Что вы, государь! Она значительно дешевле, и мастер неизвестен.

Император понимающе кивнул и дал знак начинать. Кошанский взмахнул смычком, и полились дивные звуки музыки.

— Прекрасно! — Николай II захлопал в ладоши, когда скрипач закончил концерт. Царская семья приветствовала виртуоза стоя.

— Благодарю вас, ваши величества, — низко кланялся августейшим слушателям польщённый маэстро.

— Погодите благодарить, — лукаво усмехнулся в усы император, и тот генерал, который привёз Кошанского во дворец, подал Николаю скрипичный футляр. Царь торжественно открыл его и показал присутствовавшим сиявшую лаком скрипку. — Это работа Антонио Страдивари. Берите и прославьте российских виртуозов во всём мире!

— Ваше величество! — Кошанский выставил перед собой ладони. — Я не могу принять такой подарок. Творение бессмертного Страдивари не имеет цены!

— Это не подарок, — холодно заметил царь. — Скрипка принадлежит императорской семье. Мы даём её вам во временное пользование, чтобы вы с честью могли представлять русскую скрипичную школу…

Из Зимнего дворца виртуоз возвращался как в тумане, бережно прижимая к сердцу футляр со скрипкой. На протяжении многих лет имя Кошанского гремело во всех странах, где он гастролировал. В 1917 году скрипач находился в России и после октябрьских событий сумел эмигрировать. Он вывез за рубеж уникальную скрипку, принадлежавшую семье Романовых: Кошанский счёл свои обязательства перед отрёкшимся от престола императором уже не имеющими никакой силы. Он словно забыл, что получил инструмент из рук Николая II во временное пользование. Фактически он украл бесценное сокровище у царя, который был тогда ещё жив, у его семьи и, самое главное, у России!