100 слов психоанализа - [37]

Фрейд (1856–1939)

Вена, Бергассе, 19… тихая улица, буржуазный дом. Квартира на втором этаже. Подняться по ступенькам, идти по следам Абрахама, Ференци, Стефана Цвейга, а также Доры, Эрнста, «Человека с крысами», Сергея, «Человека с волками» – для сегодняшнего психоаналитика незабываемый момент: несомненно, так было и для «маленького Ганса» в день его визита к «профессору». Переступив порог – на мгновенье иллюзия поддерживается – входишь в зал ожидания, сохранившийся в первозданном виде. Однако ждать можно долго и бесполезно. ОНИ опустошили все, ОНИ изгнали Фрейда. Квартира пуста, музей хранит небытие. Чтобы увидеть все остальное: кушетку, археологических свидетелей уничтоженной цивилизации, инфантильность человечества – Фрейд коллекционировал не только сновидения – следует проследить путь его изгнания и направиться в Лондон, на Марешфилд Гарден, 20 (там Фрейд умер 23 сентября 1939 года).

Также ОНИ выдворили психоанализ и сожгли его книги. Психоанализ, так же как и «дегенеративное» искусство, не имел чести быть в почете ни у одного тоталитарного режима независимо от его природы, как и психиатрия, и различные виды поведенческой психотерапии, он ничем не может похвастать в этом смысле. Следует понимать, что свобода дорогого стоит.

Фригидность

См. Зависть к пенису, Женственность

Фундаментальное правило

«И еще кое-что, прежде чем начнем… говорите все, что приходит вам в голову, не придерживайтесь правил обычной беседы, не раздумывайте прежде, чем пойти против мыслительного потока… „Это ни с чем не связано, не имеет значения, безрассудно“, – не поддавайтесь таким мыслям, смущению, а наоборот. Теряйте нить беседы, говорите свободно и несвязно…» Примерно после двадцати лет опыта работы с пациентами это правило стало фундаментальным. Фрейд понял, что желание проникнуть напрямую в суть патогенной организации ни к чему не приводило, «сопровождение пациента», наподобие эскорта, как и призывы сконцентрироваться на определенной теме, вело лишь к укреплению симптомов, вместо того чтобы, минимизируя их, от них избавляться; и действительно, симптомы^* иногда исчезали, но всякий раз ненадолго и всего лишь для того, чтобы усилить тревогу^*, свившую свое гнездо совсем рядом. Стало очевидным, что для психоанализа требуется время. Свободная ассоциация является средством, а не самоцелью, кстати, один из способов сопротивления^* состоит именно в четком следовании правилу все время что-то говорить, перескакивая с одной темы на другую. Однако то, чего ожидает аналитик, на что надеется на сеансе, – это инцидент, случайная мысль, которая, словно волос в суп, попадает в самое неподходящее время. Нет ничего приятнее для психоаналитического уха, чем фраза, начинающаяся со слов: «Это ни с чем не связано и не имеет никакого значения, но…».

Правило – это призыв к тому, чтобы отвязаться, отделаться в речи от «резонов», от причин, мешающих высказываться. «Говорите не о том, о чем вы предпочли бы умолчать, а о том, чего сами не знаете…» В этом состоит парадокс свободной ассоциации, открывающей дверь в бессознательное и в его детерминизм. То, что говорит психоаналитик, и то, что слышит пациент, – не одно и то же, как, например, при навязчивом неврозе^*. Услышав «говорите все, что приходит вам в голову…», обсессивный пациент действительно начинает говорить обо всем, останавливаясь на всех деталях и подробностях. Говорите все… Исповедуйтесь, откройте свой «маленький грязный секрет»! Больной навязчивым неврозом, этот великий «грешник», хочет, чтобы психоаналитик стал его духовником. Ему мы обязаны тем, что регулярно слышим куплет о превращении исторических форм исповедания, тайны исповеди, в приспособление диван^*/кресло…

Характер

См. Анальный, Зависть к пенису, Невроз навязчивых состояний

Холдинг

См. Привязанность

Чувство вины (ответственность)

Бессознательность (мыслей, желаний, действий) не является смягчающим обстоятельством. Наоборот, она, несомненно, отягчает вину. У человека, охваченного чувством вины, пылают щеки, глаза опущены, хотя на самом деле он ничего не сделал, он только подумал, нацелился, пожелал… И все это с ним происходит потому, что в бессознательном, там, где царствует фантазм^*, различия между желанием и действием не существует, мысль о преступлении ничем не отличается от самого преступления. Наказание неминуемо, и оно незамедлительно наступает, начиная с самого простого спотыкания (см. Ошибочное действие^*) и заканчивая меланхолической ненавистью к себе^*, проходя при этом через обсессивные симптомы: вымыть руки намного легче, чем промыть мозги.

У бессознательного, его аутоэротизмов^*, как у фокусника в рукаве, всегда имеется нечто большее, чем козырный туз. Чувство вины безоговорочно подписывает приговор желанию, которое тайно попадает в ее распоряжение: mea maxima culpa[5], повторение этой формулы как мантры, как молитвы, недостаточно маскирует мазохистическое удовольствие, удовольствие от (само) истязающих мыслей, тлеющих на неугасшем огне невыразимой вины, преследующей день ото дня… Когда пациент путается между психоанализом и исповедью, это является верным «доказательством» предрасположенности к неврозу навязчивых состояний