100 слов психоанализа - [24]

вас…» Еле выговорив свои первые слова, Бланш замолкает, сильно взволнованная, будто пораженная. Это ее первая встреча с психоаналитиком, она впервые видит перед собой молчаливого мужчину и первые ее слова оказались ляпсусом, оговоркой, уже своего рода способом сказать то, чего не знаешь.

– Вновь увидеть меня?

Она тут же вспоминает своего отца, «мужчину, похожего на Конрада», говорит она, не просто умершего, но незнакомого и исчезнувшего, навсегда уехавшего в путешествие, и лишь краткое письмо известило их о его смерти на противоположном конце света. Когда перенос в состоянии взбудоражить бессознательное, привести его в действие, разбудить страсти и заставить их играть, превратить прошлое в настоящее, повторять то, чего никогда не было и никогда не имело места, разве что только в фантазме^* – воссоединение дочери и отца, – когда такое случается, слово «реинкарнирнация» не кажется преувеличением.

Перенос – это загадка, которая является одновременно и двигателем, и вектором психоанализа. Желая проиллюстрировать свое изумление перед вторжением переноса (что бы при этом ни повторялось, любовь^* или ненависть^*, удовольствие или отчаяние^*…), Фрейд ссылается на такую картину: внезапный пожар в театре прерывает спектакль. Однако для того, чтобы это сравнение имело смысл, следует уточнить, что именно пьеса, которую играют на сцене, и спровоцировала пожар! Перенос не появляется извне, условия для его возникновения создаются аналитической ситуацией, она пожинает то, что сеет: и той манерой поведения, когда аналитику нужно отстраниться и отсутствовать, отказываясь от обычных форм общения, и молчанием^*, и уединением в своем кресле, и стиранием собственной персоны… открытой демонстрацией отказа от вмешательства в реальность, нежеланием давать советы – психоаналитик преподносит себя как пространство для проекций, как призыв к переносам. «Пространство», которое не может не взволноваться тем, что получает; «контрперенос» как нельзя лучше нам это показывает.

Пластичность (либидо)

«Психоанализ отмечает необходимость наличия некой дозы психической пластичности» (Фрейд). Пластичность… само это слово ассоциируется со скульптурой, с созданием новых форм, для творения которых требуется достаточно гибкий материал. Однако, к сожалению, так происходит не всегда, перечень препятствий на пути психических изменений нескончаем. Среди часто встречающихся препятствий следует упомянуть чувство ненависти^*, не поддающееся переработке, нарциссизм^* и его центростремительную динамику^* отвода либидо в Я и его концентрацию на себе, витальное беспокойство, диффузное плохое самочувствие – состояние, когда психика зависает между «быть» или «не быть». И тогда о какой подвижности может идти речь?.. Апоптоз, феномен смерти клеток, удачно иллюстрирует «ваяние живого» (Амейсен); пластичную реформу психической жизни скорее можно ожидать со стороны Эроса и сексуальных влечений^*. Однако и здесь препятствия налицо: «вязкое» либидо, фиксированное на позициях, которые оно покидать не собирается, вытеснение^*, не желающее знать ни о чем, следы тревоги^*, напоминающие проторенные дороги, мазохизм, манипулирующий страданием в свою пользу… Дело в том, что сексуальные влечения обладают бесценной потенциальной возможностью смещения, в результате которого меняется объект, способностью следовать за невидимым и незнакомым, и, наконец, через сублимацию достигать цели (социальной, интеллектуальной, эстетической…), явно не имеющей ничего общего с сексуальной целью. Сексуальные влечения (оральные^*, анальные^*, генитальные, скопические, эпистемофилические…) связаны друг с другом «чередой сообщающихся каналов» (Фрейд), и если какой-то из них заблокирован, всегда можно выбрать другой.

Без подобной пластичности либидо никакая работа скорби^* не смогла бы быть проделана, ни одну историю невозможно было бы переписать, ни один объект невозможно было бы создать ₌ найти вновь. Без такой способности к смещению, унаследованной от полиморфной инфантильной^* сексуальности, не смог бы осуществиться перенос^* или же перенос, этот гибкий и пластичный материал, положительно необходимый психоанализу, был бы недостаточно выраженным.

Пограничное состояние

Прежде чем стать психоаналитиком, специалистом по пограничным состояниям, Маргарет Литтл сама была пограничным пациентом и проходила анализ у Винникотта. Однажды в порыве отчаяния и гнева она встала с кушетки, желая разбросать книги с полок библиотеки, но передумала и выпалила свой гнев на большую вазу с белыми лилиями, разбив ее и в ярости раздавив ногами. Чему могли бы послужить обычные инструменты психоаналитической навигации: свободные ассоциации пациента, свободно плавающее внимание психоаналитика и интерпретация на фоне такой бури? Трудности начинаются с изложения фундаментального правила для таких пациентов, которых тревога без репрезентации скрючивает в тишине на диване, и таких, которые без умолку и без каких-либо задержек говорят о самом интимном, поскольку возникает вопрос, какой смысл может приобрести для таких пациентов призыв «говорить все, что приходит в голову»? Так, пограничный пациент вновь поднимает вопрос