100 лет без любви - [79]

Не думая о последствиях, Захар ухватил ее за руку, и они вместе заскользили вниз. Благо овраг оказался совсем не глубоким, и они даже смогли удержаться на ногах. Разве что, на самом дне Захар обхватил Женю за талию, когда она потеряла равновесие.

Мокрая.

Дрожащая от холода и испуга.

Растерянная.

Но такая родная и желанная!

Захар не выдержал и прижал девушку к груди. В этот момент он забыл и про дождь, и про то, где находится. Радость, что видит ее живой и рядом, рождала в нем настолько сильные эмоции, с которыми справиться не получалось просто никак.

— Давай выбираться отсюда, пока нас не затопило с головой, — опомнился он, когда Женя принялась вырываться. Действовала она решительно, отталкивая его ладошками. Но Захар предпочел сделать вид, что ничего особенного не произошло. Ну, подумаешь, приобнял девушку. Не совладал с эмоциями — с кем не бывает. Как это выглядело для нее, догадывался, но предпочитал не ломать над этим голову.

С великим трудом у них получилось выбраться на поверхность. Пару раз они скатывались обратно в овраг. Сначала Женя ни в какую не хотела давать ему руку, но когда поняла, что без помощи не справиться, крепко сжала его ладонь. И в этом он узнал ее прежнюю — прямолинейную и смелую. Узнавание вызвало улыбку, и впервые за долгое время Захар себя почувствовал если не счастливым, то вполне себе довольным.

* * *

Мужчину, что направлялся к ней, она точно не знает. Но он позвал ее по имени. Впрочем, возможно это кто-то из односельчан, просто за дождем его плохо видно.

Он выскочил так внезапно, что напугал ее, а потом она и вовсе обмерла, когда не почувствовала землю под ногами. Ну и падение в овражек стало закономерным. Только вот, скатилась туда она не одна, а вместе с незнакомцем, который еще и позволил себе лишнего. Теперь она опасалась его еще сильнее, но все же вынуждена была прибегнуть к его помощи, чтобы выбраться из оврага. Да и потом он ей не дал возможности хоть что-то сказать — схватил за руку и потащил за собой. И лишь в укрытии какого-то полуразвалившегося сарая, где дождь не лил стеной, Женя смогла рассмотреть незнакомца получше, да и то когда он разжег костер прямо на земляном полу, стащив в кучу все имеющиеся в сарае доски.

— Замерзла? Иди ближе к огню, погрейся, — протянул он руки к разгорающемуся все сильнее огню и искоса посмотрел на нее.

Нет, он точно не из их села. Раньше она его не видела. Довольно высок, крепко и ладно сложен. Плечи, вон, широченные. А руки хоть и крупные, но очень красивые. Как и лицо — привлекательное именно своими крупными чертами. Только, глаза какие-то грустные, даже измученные. И волосы такие короткие — в их селе мужчины так коротко не стригутся, ходят лохматые и патлатые в большинстве своем.

— Заболеть хочешь? Иди к огню, я не кусаюсь, — усмехнулся он.

— А я и не боюсь! — с вызовом ответила Женя, приближаясь к незнакомцу.

Сразу же блаженное тепло принялось лизать ее своими огненными языками, даря истому и расслабление.

— Что делаете?! — невольно взвизгнула Женя, когда незнакомец схватился за узел на ее накидке.

— Снимаю с тебя эту мокрую тряпку, — спокойно пояснил он, не убирая рук. — Так ты быстрее просохнешь. И волосы… распусти, — хмуро кивнул он на ее косу, задерживая на той взгляд ненадолго.

— Я сама, — откинула Женя от себя мужские руки и быстро распутала узел. — Ох, ты ж!.. — воскликнула, когда из-под шали вывалились пакетики с ягодой. Да прямо в огонь. Впрочем, кажется, они были безвозвратно испорчены.

— Что там было? — кивнул мужчина на тлеющие кульки.

— Ягоды, — вздохнула Женя. — Пелагея будет не довольна мной.

— Кто такая Пелагея?

— Моя названная мать. А вам-то какое до того дело?! — тут же возмутилась.

— Мне-то? — задумчиво посмотрел он на нее, и взгляд его показался Жене слишком глубоким, проникающим прямо в душу. Аж не по себе стало. Впрочем, так она себя чувствовала с момента первой встречи с ним. — Никакого, — пожал он плечами и снова отвернулся к огню. — А ягоды твои и так испорчены, — тихо добавил.

Жене же он казался все более странным, особенно то, как вел себя с ней. То внимательный сверх меры, до неприличия, то отстраненный и пугающе холодный. И откуда он тут взялся?

— А… мы с вами раньше встречались?

Не успела она задать вопрос до конца, как он резко повернулся и к ней и буквально впился в нее взглядом. Сейчас в его глазах плескались надежда, неверие, ожидание чего-то и тоска, как ни странно. Женя аж испугалась подобной реакции.

— А ты как думаешь? — спросил он.

— Не думаю… Я вас раньше тут не видела.

— А не тут? Или ты всю жизнь тут провела?

— Всю жизнь, — невольно потупила она взор, выдавая эту ложь.

Но не за чем первому встречному узнавать ее историю. Да и стыдно это — ничего не помнить о своей прежней жизни. Ведь она даже не знала, откуда она, когда появилась у Пелагеи. Знала только, что не ее родная дочь, и что потеряла память не так давно. Как жила раньше, про то Пелагея ей ничего не рассказывала. Говорила только, что хорошего в ее прежней жизни было мало, и что в забывчивости ее спасение. Давала отвар, чтобы не тревожилась по пустякам. И все равно Жене было стыдно. Отчего-то перед этим мужчиной особенно.