100 лет без любви - [59]

— А ничего. Пусть все будет, как будет.

Ну уж нет! На самотек я все не пущу. Придется мне устроить такую сладкую жизнь своей прародительнице, чтобы ей мало не показалось. Раз она не понимает по-хорошему, буду действовать иначе. Но Захару я об этом говорить не стала. Хватит с него на сегодня потрясений.

Он расценил мое молчание по-своему, что тема разговора закрыта, и я согласилась с его неоспоримыми доводами. Поэтому и заговорили о другом:

— Когда приезжает твоя бабушка?

Бабушку я ждала завтра. Вчера она села в поезд и сейчас находилась где-то на середине пути. Я по ней ужасно соскучилась, не хватало родного человека. Хотелось просто посидеть с ней рядышком, пусть даже помолчать. Приятно удивилась, что Захар вспомнил.

— Завтра заеду, тогда, за тобой. Встретим твою бабушку.

Домой ни я, ни он не хотели. Да и пятница, куда торопиться. Решили покататься по вечернему городу.

Меня мучили сомнения. Не была я до конца откровенна с Захаром. Осталось кое-что, о чем я умолчала. Правда, я и сама не понимала, почему все время об этом думаю. Что будет, если нам удастся снять проклятия? Не изменится ли наша жизнь? Что если мы вмешаемся в естественный ход истории? И еще много вопросов, которые меня пугали. Я понимала, что думать об этом преждевременно, но и не думать не могла — мысли сами лезли в голову.

Я уже почти засыпала, когда мы подъехали к моему дому. Захар не спешил уезжать, а я покидать теплую машину. Так хотелось пригласить его к себе, но я боялась. Страшно стало, что между нами может произойти близость, о которой он потом пожалеет. Я-то хотела этого всей душой. Была бы моя воля, не отпускала бы Захара от себя. В последние дни мне казалось, что только я могу его хоть как-то привести в чувство. А нет меня рядом, и он ходит сам не свой.

Я уже открыла дверцу, когда Захар придержал меня. А потом поцеловал, и не как на площади — в лоб, а в губы. Как же я давно мечтала об этом, что чуть не разревелась от счастья. Надеюсь, поцеловал он меня не из жалости. А почему, я боялась даже думать.

Хорошо, что не пригласила Захара к себе. На площадке, прямо на полу, я обнаружила Наташу. Она сидела, поджав ноги и положив на них голову. Или спала? Я аккуратно потрогала ее, а она сразу накинулась:

— Ну где тебя носит? Подруга называется.

— А чего здесь? Почему не дома?

Экстравагантность подруги порой загоняла меня в тупик. Ну почему она сидит тут, если можно пойти домой? Там отец — не прогонит же родную дочь. И почему не позвонила? Я бы приехала.

— У меня телефон еще разрядился, как назло, — тут же получила ответ.

Я уже сама с ног валилась от усталости и устраивать разборки в подъезде не было никакого желания. Все дома: вот разденусь, залягу на диване и, может быть, выслушаю подругу, если не усну. Честно говоря, ее высосанные из пальца проблемы начинали меня раздражать.

Наташа жаловалась на Толика, на его мещанские замашки, как он требует от нее хозяйственности — чистоты в доме, борща на обед. Не иначе, как у нее начался предсвадебный мандраж, как и у него, впрочем. Нашли из-за чего ссориться. Через два месяца свадьба, а они туда же… Помирятся, даже не сомневалась, поэтому слушала ее вполуха. Сочувствовать не хотелось, как и обсуждать ее проблемы. Своих хватает. Наверное, она обиделась, потому что замолчала и отвернулась к стенке. Но это я уже зафиксировала, засыпая.

Глава 22

Когда я перестала быть Верой? С недавних пор я четко все чувствовала, знала, о чем она думает, видела окружающее ее глазами, но не была ею. Я оставалась самой собой, но в ней. И такое положение вещей устраивало меня больше — появилась относительная свобода действий. Правда, очень относительная. Пробиться сквозь броню ее сознания у меня пока не получалось.

Мы находились на кухне. Именно мы, а не она или я. Теперь нас было двое, и мы обе об этом знали. Вера держала в одной руке кувшин с водой, а в другой сжимала порошок. Костяшки пальцев побелели. Она силилась разжать кулак, а я напрягла всю свою волю и не давала ей этого сделать. Наступил кульминационный момент, когда она решилась подсыпать яд в воду. Странно, но я чувствовала, как вспотела от напряжения. Или это ее ощущения?

Вид у нее был совершенно дикий: волосы свисали неряшливыми прядями, глаза таращились и вращались, губы кривились. Она ругалась, как портовый грузчик, пытаясь сдвинуться с места. Но я ей мешала. Напрягла, как смогла, волю, разведя ее руки в стороны, а ноги заставила замереть на ширине плеч. В любое другое время ситуация показалась бы мне забавной. Но сейчас было не до смеха. Я боялась, что она победит, и поражение окажется сокрушительным. Важно было разобраться с ней здесь и сейчас. Что-то мне подсказывало, что другого шанса не будет.

— Пошла прочь, гадина! — шипела Вера, не прекращая осыпать меня проклятиями. — Я все равно найду способ сделать это. С тобой или без тебя.

А вот и неправда твоя. Плохо ты меня знаешь. Вернее, не знаешь совсем. Думаешь, только я тебе надоела? Не представляешь, как ты мне осточертела. Ни видеть тебя, ни слышать не могу. Не хочу больше даже вспоминать о тебе. Поэтому заставлю тебя поступить по-моему в этот раз!