10 вождей. От Ленина до Путина - [2]

Все семь лидеров знали страну, которой управляли. Но каждый знал ее по-своему, что и предопределило их достоинства и решающие просчеты.

Первый вождь, Ленин, «знал» Россию как политэмигрант, по-книжному, газетному, партийному. Политические очки врага царизма и буржуазной демократии обрекли его на метафизическое, чисто «революционное» видение империи, а затем и российской советской республики. Ленин никогда и нигде не работал (в обычном понимании этого слова), что имеет огромное значение в познании действительности. Полтора года в качестве помощника присяжного поверенного, без знания промышленности, сельского хозяйства (хотя одно время был совладельцем имения), давали весьма поверхностное представление о глубинных процессах российской жизни. Отсюда многие роковые ошибки, в частности уверенность в том, что можно сразу, непосредственно «ввести коммунизм»; непонимание цементирующей роли губерний в многонациональном государстве и постепенное их разрушение; враждебное отношение к крестьянству и уверенность в том, что ликвидация целых социальных групп в обществе, так же как религии и церкви, приблизит его «советизацию», и другие исторические просчеты. Известный меньшевик Р.А. Абрамович характеризует деятельность Ленина в начале 1918 года как «историю буйного припадка утопизма в форме военного коммунизма». «В начале 1918 года, – писал Абрамович, – Ленин почти на каждом заседании Совнаркома настаивал на том, что в России социализм можно осуществить в шесть месяцев… Шесть месяцев, а не шесть десятилетий или, по крайней мере, шесть лет? Но нет, Ленин настаивал на шести месяцах. И в марте 1918 года началось проведение этого плана непосредственного перехода к коммунистическому производству и распределению»{1}. Ленин безжалостно экспериментировал над гигантским государством и великим народом, создавая систему большевистского абсолютизма. Его главный просчет – ставка и вера в принципиальную возможность полного превращения нашей планеты в коммунистическую.

Второй вождь – Сталин – был представителем немногочисленного деклассированного мира России. Человек, не имевший профессии и никогда не работавший, знал страну как захватчик власти, безжалостный диктатор, глава большевистского клана. Его знание России сугубо функциональное: что и как можно использовать для укрепления режима личной власти, укрепления «пролетарской диктатуры». Сталин полностью унаследовал ленинские «способности» к социальному экспериментаторству над гигантской страной (кровавая коллективизация, чудовищная «чистка», «дружба» с фашизмом…). Дело совсем не в «культе личности», как КПСС пыталась изобразить внешнее выражение тоталитарной тирании. Суть в полном отчуждении людей от права распоряжаться своей судьбой, права свободно мыслить, права делать независимый выбор. Сталин в предельно вульгарной форме выразил квинтэссенцию большевистской власти, где не осталось ни малейших шансов для свободы человека: «Диктатура пролетариата состоит из руководящих указаний партии плюс проведение этих указаний массовыми организациями пролетариата, плюс их претворение в жизнь населением»{2}. Со временем второй вождь уверовал, что так может быть всегда и везде. Основной просчет второго вождя заключался в фанатичной, глубоко ошибочной вере, особенно после победы советского народа в Великой Отечественной войне, в то, что история «подтвердила» его правоту в стратегии и методах развития советского государства. И всех других, которые стали его вассалами.

Третий «вождь» советского государства – Хрущев – знал страну, вероятно, лучше первых руководителей СССР. Но знал эмпирически, во многом без понимания глубинных тенденций и закономерностей развития общества. Однако не может не вызывать уважения неуемная энергия Хрущева в стремлении познать и реформировать страну. Но с этим стремлением постоянно приходил в противоречие большевистский волюнтаризм лидера. Его роковая ошибка: он наивно полагал (как и все мы), что ущербности ленинской системы не будет, если только удалить коросту «культа личности». Он был пленником Великой Утопии. Хрущев всерьез верил в возможность «волевого» приближения лучезарного будущего – коммунизма. Всего через два десятилетия! Третий «вождь» не знал, видимо, о существовании в давние времена Сен-Симона, Фурье, Оуэна. Но Хрущев был не просто мечтателем – он верил в реализацию своих планов…

Четвертый «вождь» партии и страны – Брежнев – познавал общество через традиционные партийные очки. Он оказался, вероятно, наиболее последовательным выразителем системы. Для этого лидера Советский Союз был прежде всего ленинским плодом коммунизма, который нужно любой ценой сохранить, законсервировать, сберечь. Невозмутимый и последовательный проводник «курса» познавал страну через партийные донесения, рапорты и доклады. Он был доволен стагнацией, которую искренне принимал за стабильность. Как вспоминал помощник четырех генсеков КПСС A.M. Александров-Агентов, Брежнев «был хороший практический руководитель областного уровня, но для поста руководителя великой державы и великой партии ему много явно недоставало»