10 дней в ИГИЛ* (* Организация запрещена на территории РФ) - [56]

– Вы немедленно смените тон, – восклицаю я, причем так громко, что он вздрагивает.

Но дальше спорить с этим человеком, который так легко выходит из себя, смысла нет. Он смотрит на нас так, словно готов тотчас отрезать нам головы. К чему приведет эта внезапная агрессия? Гарантия халифа хоть чего-нибудь еще стоит?

Нам нужно постараться выйти из этого спора с наименьшими для себя потерями и в первую очередь снова вернуться к переговорам. Поэтому я говорю англичанину со спокойствием, на которое только способен, что мы сейчас удалимся к себе в комнату, чтобы решить, поедем мы в Мосул или вернемся в Турцию. А потом сообщим о своем решении. Фредерик снова в полном недоумении смотрит на шофера в маске. Что-то явно его смущает. После этого мы выходим.

Малкольм считает, что если сейчас мы откажемся от продолжения поездки, ИГ вполне может изменить свое отношение и посчитать, что нас лучше похитить и обезглавить. Для них это будет меньшей потерей лица, чем если по возвращении мы станем рассказывать, что обещания ИГ ничего не стоят. Мне тоже все это представляется очень непростым. Не хотелось бы прерывать поездку из-за разногласий по вопросам учтивости. Кроме того, в районах боевых действий стран Запада все фото– и видеоматериалы из соображений безопасности точно так же повергаются цензуре. Поэтому решаем ехать дальше, но будем добиваться, чтобы в подобном тоне с нами не разговаривали.

К нам в комнату заходит Абу Катада и спрашивает, не принести ли нам что-нибудь. Ему хочется поднять нам настроение. Я считаю, что это нормально. Он идет за покупками, мог бы и нам что-нибудь принести поесть. Вместе мы пойти, к сожалению, не можем. Он говорит, что не всегда понимает некоторые решения начальства.

– Но как есть, так есть.

Когда он вместе с Малкольмом выходит из комнаты, бледный Фредерик садится рядом со мной и почти бесшумно шепчет:

– Абсолютно не уверен, поскольку без компьютера проверить не могу. Но думаю, что англичанин в маске – «Джихадист Джон». Полузакрытые глаза, орлиный нос с горбинкой, ритмичный отрывистый британской акцент. В Мюнхене мне не раз приходилось его слышать. Никогда не забыть. Что делать?

У меня перехватывает дыхание:

– Палач Джеймса Фоули и наверняка других в роли нашего цербера? Ни слова Малкольму. Верна ли твоя догадка, или же нет, мы сможем проверить только дома. А пока мы должны через все это пройти.

Я стараюсь не выдать страха. Но у меня ощущение, будто меня вталкивают в разящую дезинфекцией операционную. Я ни за что не хочу туда входить, напротив, хочу выбраться. До этого все шло так гладко. Мы долго молчим, глядя друг на друга.

Вернувшись в гостиную, сообщаем игиловцам, что едем дальше. Тем не менее мы ожидаем иного стиля общения. Троица молча принимает решение к сведению. Абу Катада и Абу Лот пытаются снять напряжение байками об «Исламском государстве». Достойны внимания следующие пункты:

Курение в «Исламском государстве» запрещено. Утверждают, что запрет ввели не сразу, а постепенно. Сначала была запрещена продажа сигарет, затем, спустя несколько недель, запретили курить в общественных местах. В конце концов курение запретили полностью. По словам Абу Катада, ИГ не может проконтролировать, что делает человек в своих четырех стенах.

– Так что, если хотите, курите дома, дело ваше. Этого ИГ не контролирует. Курящий сигареты в общественных местах наказывается 30 ударами плетью.

Музыка также запрещена. Абу Катада пытался нам внушить, что есть исследования, доказывающие, что определенная музыка влияет на ум, может вызвать депрессию и подавленность. Сам он принимает закон, хотя ранее тоже слушал музыку. Больше всего хип-хоп и немецкие рэп-группы, такие как «Deichkind» или «Fettes Brot».

Сирийский народ настроен националистически. ИГ в Ракке уже целый год. Тем не менее воспринимают их по-прежнему как чужаков, критически. Некоторые даже видят в ИГ оккупантов.

За выезд в Европу контрабандисты требуют с сирийцев минимум 600 долларов США.

Вообще важно, чтобы ИГ хорошо заботилось о населении. Студентам университетов Ракки разрешено посещать даже районы, подконтрольные Асаду. Чем активно пользуются многие девушки. ИГ должны давать людям возможность вести нормальную жизнь. Чрезвычайно важен финансовый аспект. Деньги открывают все двери.

В настоящее время крупнейшим источником дохода ИГ служит торговля нефтью. ИГ продает баррель примерно за двенадцать долларов. Есть и газовые месторождения. Но большая часть газа пойдет на нужды собственного населения.

Будущая валюта ИГ будет привязана не к доллару США, а к золоту. Собственная валюта уже готовится, поговаривают о том, что уже выпущены первые золотые монеты.

В Ираке ИГ уже с 2006 года. Сегодня оно нашло поддержку среди населения занятых территорий Ирака.

– Люди знают, что могут жить спокойно, пока не нарушают законы Аллаха.

– В Сирии ИГ на 70 % состоит из иностранцев, и на 30 % из сирийцев. В Ираке – на 30 % из иностранцев и на 70 % из иракцев.

Каждый новобранец ИГ сначала должен пройти подготовку в тренировочном лагере. Обучение состоит из двух этапов. На первом рассказывают о шариате, основных принципах ислама. Курс продолжается от двух до четырех недель. Там рекрутов учат тому, что есть добро, а что зло, и как они должны будут соблюдать законы Аллаха. Второй этап охватывает военную подготовку. Здесь они учатся быть бойцами. Новички быстро обучаются сражаться и обращаться с оружием. Это тоже на самом деле не так трудно. Большое преимущество – решимость новых бойцов ИГ. Все хотят учиться, и все хотят максимально помочь ИГ. Все рвутся в бой.