007. Вы живёте только... трижды - [381]

Заговорщики упустили из виду несколько нюансов. Так, например, у Джинни Уизли был Долг Крови перед Поттером, потому что тот отправился спасать её в Тайную Комнату на втором курсе, рискуя собственной жизнью и не надеясь пережить противостояние с василиском. Артур Уизли был в долгу перед Джеймсом Бондом, потому что именно действия Джеймса помогли сохранить ему жизнь, — но этот долг не был Долгом Крови, потому что Джеймс ничем не рисковал сам и действовал, рассчитывая получить от своих поступков выгоду. (При этом сам Джеймс не знал, что эти соображения аннулируют Долг Крови, переводя ситуацию в аналог обычной дружеской признательности, и считал, что речь всё ещё идёт о Долге Крови. И в какой-то степени Бонд был прав, потому что за несовершеннолетнего волшебника Долг несёт его ближайший совершеннолетний родственник по мужской линии, так что у Артура Уизли всё-таки был Долг Крови перед Поттером, — за Джинни).

Ещё один Долг Крови перед Бондом был у Малфоев, потому что Бонд спас Драко от химеры.

Отношение к Долгу Крови в магической среде было двояким. Старые аристократические семьи, древние магические рода вроде Малфоев, Урквартов и Лестрейнджей, соблюдали положения Долга до буквы, скрупулёзно, — можно было бы сказать «как законы», но как раз к законам эти семьи относились не слишком хорошо, считая их в лучшем случае досадной помехой. Понятно, что семьи, пытающиеся выдавать себя за древние и аристократические, такие, как Крэббы, обязаны были играть по правилам аристократов и тоже принимать Долг Крови всерьёз. Другие семьи, возможно, столь же древние, но не столь аристократические, считали, что Долг Крови — это всего лишь пафосное название для выражения признательности, и ничего более.

Первые потрясали примерами, когда нарушение Долга Крови вызывало страшные последствия для нарушителей. Вторые отмахивались от этих примеров, считая их совпадениями, случайностями, тем более что их и правда было немного, — большинство попавших под Долг Крови всё-таки старались его возвращать. Оставался открытым вопрос, что именно приводило к столь неприятным последствиям для нарушителей, раз уж, по общему мнению, мидихлориане в целом мало интересовались макромиром. Сам того не зная, Джеймс Бонд оказался той самой персоной, которой надлежит определить правую сторону в этом вопросе.

К счастью для Бонда, Малфои принадлежали к первой категории. К несчастью для Рона и Джинни, Уизли принадлежали ко второй.

Но Уизли упустили ещё кое-что, помимо Долга Крови, в который они не верили. Вот уже почти полгода тот, кого они считали Поттером, добросовестно учил их бегать, прыгать, поднимать тяжести, тренировать выносливость и координацию, сражаться голыми руками, на шестах, ножах, мечах, пистолетах и автоматах. Поттер учил их тактике и стратегии боя на пересечённой местности в условиях постоянного ожидания нападения. Поттер рассказывал им, как важно всегда быть наготове, потому что, как справедливо заметил Рон, раз уж один террорист сумел незамеченным пробраться в спальню Гриффиндора в Хогвартсе, нет никакой гарантии, что другие не сумеют сделать то же самое. Рон и Джинни не сообразили, что, раз уж всему этому учит их Поттер, значит, он это всё знает, как минимум, не хуже их самих.

Рон и Джинни решили поймать врасплох тренированного суперагента, у которого ожидание предательства вбито в подкорку на уровне безусловных рефлексов. Ну-ну. Удачи.

Сотрудники MI6 пытаются проникнуть в Отдел Тайн

Билл Таннер задумчиво смотрел на стоящую перед ним дверь. Дверь ничем не отличалась от любой другой закрытой двери. У шефа аналитиков MI6 создавалось чёткое ощущение, что двери вообще наплевать на то, что кто-то её рассматривает.

Проблема была в том, что эта конкретная дверь перекрывала единственный вход в Отдел Тайн. Поэтому оставить её в покое аналитики MI6, каждую ночь расползающиеся по зданию Министерства магии, подобно муравьям, ни в коем случае не могли.

Джейкоб Дауни тихо подошёл, переступив по пути через похрапывающего Наземникуса Флетчера, встал у локтя Билла и тоже уставился на эту дверь.

— Сегодня у нас перекошенный квадрат, овальный круг, восьмиугольная звезда и кривая волнистая линия, — сообщил Джейкоб, перечисляя меловые рисунки на аспидно-чёрной поверхности двери. — И вокруг них какие-то символы, похожие на буквы. Возможно, идеограммы, возможно, пиктограммы, возможно, иероглифы.

— Сам вижу, — согласился Билл.

— И у нас, как обычно, никаких идей, что это означает.

— Перекошенный квадрат был три дня назад, — сказал Билл. Он достал из внутреннего кармана пиджака пухлый блокнот, пролистал его на нужную страницу и сверил вклеенную фотографию с меловым рисунком на двери. — Восьмиугольная звезда раньше не попадалась. Была шестиугольная, пять дней назад, и семиугольная, на прошлой неделе. Кривая волнистая линия была позавчера, но располагалась в другом месте двери и с другим углом наклона. — Билл открыл соответствующую фотографию и покрутил её перед собой, пытаясь сопоставить рисунки. — Круги попадаются почти каждый день, но они же каждый день разные!

— А что с «буквами»?

— Вот эта уже была, — Билл ткнул рукой в сторону значка, изображающего стилизованную голову на ступне, шея головы переходит в щиколотку. — И вот эта. А вот эта встречается каждый день, но в разных местах.