007. Вы живёте только... трижды - [272]

— Ах, какая незадача, мистер Поттер… Вам было мало оскорблять всю школу своим поведением во время матча, вам было недостаточно глумиться над командой Слизерина, поймав снитч издевательским образом, поэтому вы решили напасть на уже побеждённых игроков и вывести их из строя? Как это низко! Но, впрочем, оскорблять и издеваться — это вполне в вашем характере, да, мистер Поттер?

Джеймс Бонд покачал головой и закатил глаза. Вокруг было несколько десятков свидетелей, которые заявят, что он никого и пальцем не тронул, но их слова ни на что не повлияют, так какой смысл оправдываться?

— Долорес, я уверена, что тщательное расследование покажет, что Поттер со своими друзьями здесь ни при чём, — торопливо заговорила Минерва МакГонагалл, из-за спины Амбридж делая Джеймсу страшные глаза. — Мистер Гойл, скажите, вы ведь упали сами? Почему вы упали?

— П’тамушта он меня уронил, — Грегори, наконец, сумел разделить ноги на свои и Винсента и поднялся на те, которые счёл своими. Его сосископодобный палец безошибочно указывал на Джеймса Бонда. Согласно логике Грегори Гойла, раз он попытался ударить Поттера и в результате оказался на земле, то виноват в этом Поттер.

— Что и требовалось доказать, моя дорогая, что и требовалось доказать, — пропела Амбридж. — Ну что ж, с болью в сердце я вынуждена наказать мальчиков.

— Но это Малфой их спровоцировал! — воскликнула Кэти Белл.

— Конечно, я накажу их, Долорес, — поспешно сказала Минерва. — Вы, трое, слушайте внимательно. Мне безразлично, как вас провоцировал Малфой, пусть даже оскорбил каждого члена ваших семей; ваше поведение отвратительно, я на неделю оставляю вас после уроков! И не смотрите на меня так, Поттер, вы это заслужили! И если вы когда-нибудь ещё раз…

— Кхе-кхе.

Профессор МакГонагалл закрыла глаза, словно моля небо о терпении, и повернулась к Амбридж:

— Да?

— Я думаю, они заслуживают более сурового наказания, — сказала та, и улыбка её стала ещё шире.

МакГонагалл раскрыла глаза.

— К сожалению, — сказала она, пытаясь ответить ей такой же улыбкой, которая получилась похожей скорее на судорогу, — здесь существенно, что думаю я, коль скоро они на моём факультете, Долорес.

— Вынуждена вас огорчить, Минерва, — просюсюкала Амбридж, — сейчас вы убедитесь, что существенно только моё мнение. Где же он? Корнелиус только что прислал… — С фальшивым смешком она порылась в своей сумочке. — Министр прислал… Ах, вот!..

Она вытащила пергамент, развернула, неизвестно зачем откашлялась и начала читать:

— Кхе-кхе. «Декрет об образовании номер двадцать пять…»

— Неужели ещё один! — простонала МакГонагалл.

— Да-да, — с улыбкой подтвердила Амбридж. — И в сущности, Минерва, именно вы убедили меня, что мы нуждаемся в дополнении… Помните, как вы отменяли все наказания, которые я назначала этому мелкому проныре Поттеру?.. Я не могла с этим примириться. Я связалась с министром, и он согласился со мной, что генеральный инспектор уполномочена лишать любого ученика привилегий, иначе она — то есть я — будет иметь меньше власти, чем рядовой преподаватель! Теперь вы видите, Минерва, насколько права я была? Чудовищные характеры… Впрочем, читаю дополнение… Кхе-кхе… «Отныне генеральному инспектору принадлежит решающее слово в определении льгот, послаблений, наказаний, санкций, а также в лишении привилегий, данных ученикам Хогвартса, и право изменять таковые льготы, послабления, наказания, санкции и ограничения привилегий, определённые преподавателями, за исключением налоговых». Подписано: Корнелиус Фадж, министр магии, кавалер ордена Мерлина первой степени и т. д. и т. д..

Амбридж свернула пергамент и, не переставая улыбаться, спрятала в сумку.

— Итак… Я полагаю, нам придётся навсегда запретить этим троим играть в квиддич, — объявила она, глядя поочерёдно на Джеймса, на Фреда и на Джорджа.

Джеймс почувствовал, как снитч исступлённо забился у него в руке.

— Запретить нам? — он слышал голос Джорджа будто издалека. — Навсегда?

— Да, мистер Уизли, я думаю, пожизненная дисквалификация будет вам наукой. — Наблюдая, как он пытается осознать сказанное, Амбридж улыбалась во весь рот. — И вам, и мистеру Уизли. Я не вам, мистер Уизли, вы можете продолжать играть, хуже вратаря я давно не видела. Итак, я требую, чтобы их метлы были конфискованы; храниться они будут в моём кабинете, дабы не возникло искушения обойти запрет. Но я не фанатичка, профессор, — снова обратилась она к МакГонагалл, застывшей, как ледяное изваяние. — Остальные члены команды могут продолжать играть. Они не проявили склонности к насилию. Ну… Сдавайте мётлы!

Над полем воцарилась мёртвая тишина. Затем её нарушил ликующий вопль:

— Наконец-то!!!

Долорес Амбридж удивлённо наклонила голову:

— Мистер Поттер? Вы что-то хотели сказать?

— Да!!! — Бонд был готов расцеловать Великую Розовую Жабу. — Огромное-преогромное вам спасибо, профессор Амбридж! Вы меня просто нереально выручили! Вот вам моя метла!

— Поттер?!

— Я уже говорил вам, профессор, — квиддич для меня бесполезная и бессмысленная трата времени. Вы, очевидно, не поверили… Запрещая мне играть в квиддич, вы освобождаете в моём расписании от четырёх до шести часов в неделю, которые я смогу проводить за более интересными занятиями! Спасибо вам, профессор Амбридж! Это ваше наказание я приму с радостью!!!