0:1 в первом тайме - [65]

— Смелый парнишка, — прошептал пан Лопотек. — Хотел спасти грузовик. Все это я узнал, хоть кому скажу, в комиссариате. Вызывали меня. Спрашивали, что за парнишка забрался в машину. А что я мог сказать? Объяснил, что это Чек… И ничего больше…

— Воры думали, что это он их выдал.

— Сами они, хоть кому скажу, себя и выдали. Один из ящиков по дороге лопнул, и какао начало высыпаться. По этому какао их и проследили до самого притона. Того, что спрятал краденое, накрыли, а остальных разыскивают. — Механик сжал кулак и погрозил: — Эх, попали бы они ко мне в руки! Такого хлопца хотели погубить!

Жемчужинка с большим уважением поглядел на кулак пана Лопотека. Будь он такой же сильный, как слесарь, и будь у него такие же большие кулаки, ми за что бы он тогда на лестнице не выпустил Вавжусяка. А вот Ромек воспользовался замешательством и удрал.

— Пан Лопотек, — неожиданно тихо сказал Стефанек, — ребят нельзя оставлять без надзора. Я после матча беседовал с Радошем, руководителем футбольной секции… «Полония» возьмет над ними шефство.

— Стало быть, и над «Сиренкой»?

— Да…

— Это хорошо… Но ведь сколько таких ребят на нашей улице! А во всей Варшаве? Если даже десять клубов возьмут их под свое покровительство — все будет мало.

— Но зато хороший пример. Если мы возьмем под свою опеку «Скрепку» и сколотим дружный коллектив, то нашему примеру последуют другие. — Тренер замолчал, услышав рядом чей-то громкий храп.

Повернувшись, он увидел, что Польдек Пеховяк, прислонившись к его плечу, крепко спит, разинув рот. Рядом с ним дремал Манджаро. И только Жемчужинка мужественно продолжал бодрствовать. Однако и его веки слипались.

Тренер легонько потряс Паука за плечо:

— Ребята, уже поздно, пора по домам.

Паук громко зевнул и бессмысленно вытаращил глаза, Манджаро встряхнулся, как будто кто плеснул на него холодной водой, а Жемчужинка заморгал светлыми ресницами,

— Я не уйду, — сказал он упрямо. — Там ведь мой самый лучший товарищ. — Он указал головой на дверь палаты.

— Я тоже, — добавил Манджаро.

Паук был так утомлен, что поддержал товарищей только кивком головы.

Тренер уже хотел было запротестовать, но в эту минуту дверь палаты открылась, и в ней показалось бледное лицо дежурной сестры. Все вскочили, с волнением глядя на нее.

— Кто из вас Стефанек? — спросила она шепотом.

— Я. — Тренер выступил вперед.

— Мальчик просит вас в палату.

Жемчужинка схватился за голову.

— Жив! — закричал он радостно.

Стефанек вошел в палату, освещенную лишь бледным светом маленькой ночной лампочки. На подушке виднелась забинтованная голова мальчика. Стефанек подошел па цыпочках. Из-под белых бинтов на него смотрели затуманенные глаза Манюся.

— Пан Вацек, — прошептал он, с трудом протягивая руку.

Тренер взял эту горячую, пылающую руку.

— Чек, мой мальчик, — только и мог он выговорить.

— Пап Вацек, — глаза Манюся блеснули, — когда мы играем финальный матч?

— В субботу.

Рука мальчика сжала пальцы тренера.

— Пан Вацек… Мы должны выиграть… Должны…

Манюсь закрыл глаза. Его густые ресницы бросили тень на бледные щеки.

— Выиграем, — с уверенностью сказал тренер.

На плече он почувствовал ладонь сестры.

— Вам нужно уходить. Он еще очень слаб.

— Но ему уже лучше?

Она только кивнула головой.

4

Сестра привычным движением стряхнула термометр, сделала отметку на таблице температуры и улыбнулась мальчику.

— У тебя, Чек, железное здоровье, — сказала она своим певучим голосом, — через неделю уже сможешь встать.

— Только через неделю! — отозвался Чек, отвечая ей озорной улыбкой. — Хотелось бы уже сегодня.

— Какой быстрый! Другому на твоем месте целый месяц пришлось бы лежать.

— Да, но сегодня матч.

О том, что сегодня должен был состояться матч, знала чуть ли не вся больница. Личность левого крайнего «Сиренки» возбуждала у окружающих не только интерес, но и симпатию. Маленького пациента ежедневно навещали мальчишки с Воли, тетя Франя, мастер Сосенка, пан Лопотек. И вообще горячность, с какой мальчик повествовал о своей команде и о приближающемся матче, могла бы любого приохотить к футболу.

В этот день в больничных палатах с самого утра толковали только о матче. Больные разделились на два лагеря: один стоял за «Сиренку», а другой — за «Амброзиану», второго участника финального соревнования. Не нужно добавлять, что сторонников «Сиренки» было значительно больше. За «Амброзиану», болел только один каменщик со сломанной ключицей да продавец из магазина, которому упавшим ящиком с помидорами размозжило палец на ноге. Тут сказывался местный патриотизм — оба болельщика жили в Праге, которую и представляла на зеленом поле славная «Амброзиана».

Отходя от кровати Чека, сестра поддразнила:

— Без тебя твоя «Сиренка» проиграет.

Мальчик приподнялся на локте:

— А вот увидите, что не проиграет! Пан Вацек прекрасно их натренировал.

— А у тебя только мяч в голове, — укорила сестра.

— Нет, не только мяч, — защищался парнишка. — Я ведь после каникул пойду в школу… — И вздохнул.

— Тебя это огорчает?

— Немножко есть… Ведь еще неизвестно, как будет со школой. Не знаю, все ли в голове осталось на месте после моего полета.

— Не горюй, все в порядке. Может, даже еще лучше стало… — пошутила сестра.