Иван Аксаков книги читать онлайн бесплатно
«Мы приостанавливаем издание „Русской Беседы“. Несомненно убежденные в жизненности тех начал и воззрений, которых посильным выражением была „Русская Беседа“, – мы знаем, что ничто, конечно, не удержит их хода; но тем не менее, с тяжелым чувством расстаемся, хотя и на время, с нашею журнальною деятельностью. Нам дорого было это периодически раздававшееся печатное слово, это дружное и гласное служение нашей народности; мы свято чтим наше литературное знамя, знамя народного самосознания во всех областях жизни и духа; нам жаль нашего прерванного труда…».
«Давно уже ничему мы так серьезно не радовались, как появлению в печати, в октябрьской книжке «Современника», статьи г. Антоновича, под названием: «Суемудрие „Дня“». Сама статья не представляет в себе ничего серьезного; напротив, она преисполнена неумышленного комизма, и мы смело рекомендуем ее всем нашим читателям: она доставит им много веселых минут. Мы охотно бы даже, для их забавы, перепечатали ее на столбцах нашего журнала, если б она не была так велика…».
«Постоянные читатели „Дня“ помнят, конечно, как часто приходилось нам объяснять и доказывать, что русская народность немыслима вне православия; что православие есть тот духовный исторический элемент, под воздействием которого сложилась и образовалась русская народность, что тщетны все попытки выделить из идеи русской народности идею православия, выкачать, так сказать, из нее разными насосами самый воздух и создать из этого обездушенного материала какую-то новую политическую русскую народность…».
«В бумагах К. С. Аксакова мы могли отыскать до сих пор только пять писем Белинского и одну записку, которые и помещаем. Считаем нелишним дать при этом некоторое объяснение. К. С. вступил в университет в 1832 году, 15-ти лет от роду, и тотчас был принят в общество молодых талантливых людей, окружавших Николая Станкевича…».
«Если бы какому-нибудь англичанину привелось сочинять проект политического устройства России – нет сомнения, этот англичанин, не приступая к делу, пожелал бы наперед осведомиться о том: какие имеются у нас налицо общественные элементы, какие основы выработаны историею, какие идеалы продолжают жить в народном сознании или выражались в течение нашей тысячелетней исторической жизни. Занявшись исследованием элементов, из которых сложилось наше политическое тело, – да и без всякого особенного исследования, а по первому поверхностному обзору, – он, наверное бы, прежде всего поразился тем, что не может не поразить и не броситься в глаза каждому, – именно тем, что в России имеется налицо до 40 миллионов сельского оседлого населения…».
«Нельзя не признать за нашим новейшим временем, и именно у нас в России, той замечательной особенности, что оно вызвало и продолжает вызывать каждого на поверку своих личных политических убеждений. Мы разумеем здесь, конечно, только образованные русские классы. Пробавляться, как прежде, смутными политическими вожделениями, с тайным сознанием, внутри себя, их несбыточности или несвоевременности – становится уже невозможным или по крайней мере непривлекательным и неудобным…».
«„И рада бы в рай, да грехи не пускают!“ – вот что самой про себя, приходится теперь часто, слишком часто повторять России, или, лучше сказать – вот что думается про Россию невольно, когда всматриваешься пристальнее в события нашей современной русской действительности. Кажется, вот блеснула заря и засияет солнце на безоблачном небе, – но не лезут с неба упорные тучи, опять сошлись, нависли, и опять серо и опять сумрачно. Кажется, – вот пробежало по всему организму ощущение здоровья и силы, бодростью и гордостью окрылился дух – все ему нипочем, горы сдвинет…».
«„Биржевым Ведомостям“ не понравилась наша статья об евреях, – именно та статья, в которой мы доказываем, и, как кажется, доказали довольно ясно, всю нелепость названия „Русские Моисеева закона“ и всю тщету усилий выделить идею народной (православной) веры из идеи русской народности. Что „Биржевым Ведомостям“ статья наша пришлась не по сердцу, это совершенно в порядке вещей и нас нимало не удивляет: признаться сказать, мы бы даже несколько смутились, если б случилось противное, – если бы, например, они удостоили нас своим сочувствием или похвалою: до такой степени убеждения „Дня“ постоянно противоположны духу и направлению сей почтенной газеты…».
«По-видимому, газета „Весть“ хлопочет больше всего о том, как бы покрепче сплотить Российское государство, и выдвигает вперед дворянство только как снаряд наиболее пригодный для этой работы; но в сущности забота у нее другая – это известно всякому, кто хоть изредка заглядывал в эту газету, – это высказывается даже в той самой передовой статье, в которой изложена ее теория объединения…».
«Возвращаемся опять к анализу наших общественных недугов. Мы выразились недавно, что „либерализм“ (не либерализм вообще, а собственно тот, доктринерский, которым щеголяет некоторая часть русской печати и который мы признаем мнимым) не имеет глубоких корней в сознании даже самих наших так называемых либералов. То же самое можно сказать и про всех наших радикалов или представителей разных крайних учений…».
«…Прежде чем перейти к изложению наших действий за это последнее время, я должен исполнить грустную обязанность и остановить ваше внимание на потере, понесенной нашим обществом в лице одного из старейших его членов, Федора Васильевича Чижова, скончавшегося 14 прошлого ноября, 67 лет от роду…».
«Итак, все исследования доказывают, что раскол постоянно распространяется и усиливается; что странническая секта, несмотря на строгость своих принципов, является каким-то безобразным порождением раскола и трактирной цивилизации; что – при ослаблении искреннего интереса религиозного, – приверженность раскольников к расколу нисколько не ослабевает; что, наконец, все меры, принимаемые правительством, оказываются доселе безуспешными…».
«Что может быть тягостнее и скучнее повинности журналиста вести полемику с людьми, которые прямо сознаются, что, приступая к критике ваших мнений, они «вышли из круга понятий, нераздельно связанных с общими законами логики?». А нам именно приходится выполнить теперь эту обязанность: мы в долгу и пред г. Градовским, и пред публикой, которым уже давно обещали отозваться на статью «Славянофильская теория государства», помещенную, в виде письма к редактору, в 159 N «Голоса». Хотя «Голос» и приостановлен, но автор письма, г. А. Градовский, величается во главе каждой книжки «Русской речи» ее ближайшим сотрудником, следовательно, не может быть сопричислен к сонму «лежачих», которых «не бьют», он обладает всеми способами защиты и нападения…».
«Манифест 25 января, возвещающий скорую коронацию нашего Государя, произвел довольно сильное впечатление на общественное мнение Европы и подал повод к оживленным газетным толкам. Почти три года сряду упражнялись там в скорбных причитаниях нашей «болезни насмерть», многие совсем было пропели России отходную… и вдруг – словно она восстала от мертвых! Как мало было искренности в соболезновании, так же мало ее и в привете, с которым встречается это наше будто бы воскресение. В нем звучит худо скрытая нота испуга и некоторой досады на собственную несообразительность…».
«Не с честью проводили мы роковой 1881 год!.. Отрадно было переступить даже самую грань, условную, внешнюю, отделившую нас хоть бы только летосчислением от этой годины кровавого позора. О, если б и в самом деле осталось навеки за этим рубежом времени все, что было перестрадано и пережито Россией, и невозвратным прошлым стало наше недавнее настоящее с его еще жгучею, неутолившеюся болью!..».
«Во исполнение возложенного на меня поручения собрать сведения о настоящем положении раскольничьих дел в Бессарабии, я объездил почти всю эту область, и представляя здесь все свои замечания в совокупности, считаю нужным для большей ясности начать с географического описания местности тамошнего раскольничьего народонаселения и потом уже перейти к изложению способов его пограничных сообщений, политического оных значения, ожиданий и надежд раскольников и, что всего важнее, отношений их к новой лжеиерархии…».
«Жалобы, сетования, пени на „застой“ не прекращаются, несмотря на шумную суету и блестящее веселье нашей „Невской Пальмиры“. Старый петербургский бюрократ, прислушиваясь к этому шуму, с одной стороны, и к этим жалобам, с другой, должен, вероятно, недоумевать: в чем же застой? Все, по-видимому, приходит, напротив, в надлежащую колею, столичная жизнь спешит „на прежняя возвратиться“, а „течение“ дел совершается установленным порядком…».
«В сегодняшнем номере „Руси“ мы заканчиваем печатание статей B.C. Соловьева „О церкви и расколе“. Эта статья состоит в неразрывной связи со статьей того же автора в 56-м номере 1881 г., с такою горячностью сыновней к церкви любви, обличавшей темные стороны нашего церковного управления и поистине недостойную церкви систему действий наших церковных чиновников и сановников по отношению к расколу…».
«С 1-го января 1859 г. будет выходить в Москве, еженедельно, газета под названием „Парус“.При современном обилии газет и журналов в России общество вправе требовать от каждого вновь предпринимаемого периодического издания точного определения его направления и цели. Как ни законно это требование, но дать удовлетворительный ответ на такой общественный запрос в тесных рамках объявления и при отсутствии у нас в России резких, условных признаков того или другого направления, – и неудобно, и трудно. Тем не менее мы постараемся, в немногих словах, объяснить публике существенный характер нашего издания…».
«Хотя многие из наших газет имеют притязание быть «органами общественного мнения» (а не личными органами редакторов или же отдельных кружков), было бы однако же, иной раз, величайшим для общества оскорблением признавать их выражением общественной мысли. В какую ошибку впал бы, например, иностранец, который бы вздумал, в течение последних двух-трех лет, по вопросам, касающимся нашего национального достоинства или существеннейших интересов внутренней политической жизни, выводить заключение о воззрениях и чувствах нашей страны – из статей так называемой «либеральной», а подчас и так называемой «консервативной» русской печати!..».
«Вышло, как и всегда у нас бывает, совершенно неожиданно хорошо и как-то само собою, вопреки нелепости людской, тысяче промахов и нашему скептицизму. Как хотите, а воздвижение памятника Пушкину среди Москвы при таком не только общественном, но официальном торжестве – это победа духа над плотью, силы и ума и таланта над великою, грубою силою, общественного мнения над правительственною оценкою, до сих пор удостоивавшею только военные заслуги своей признательности…».
«6 сентября 1853 г. Иван Сергеевич Аксаков (1823–1886) присутствовал на обеде в семействе Блудовых, в Павловске, куда был приглашен графиней Антониной Дмитриевной Блудовой (1812–1891) – фрейлиной Императрицы Марии Федоровны. После обеда Аксаков читал свои „судебные сцены“ „Присутственный день в уголовной палате“, которые привели в восторг графа Дмитрия Николаевича Блудова. Вероятно, после этой встречи и начались многолетние дружеские отношения Аксакова с Блудовой…».
«Какая прелесть – этот рассказ графа Л. Н. Толстого, помещенный в декабрьской книжке „Детского отдыха“ – „Чем люди живы“…».
«На нынешней неделе праздновалась столетняя годовщина первого представления первой русской комедии, положившей такое достославное основание драматической сатире в России. Можно даже сказать, не отрицая заслуг «Ябеды», что от «Недоросля» до «Горя от ума» («Ревизор» явился позднее) не было сатирического произведения, которое бы по таланту, по критической меткости, а главное – по своему воздействию на общество равнялось с знаменитым произведением Фонвизина…».