А как прекрасно всё начиналось! Пусть, предложение отдохнуть и было оформлено доведённым до ручки Лаврентием Павловичем, как выбор между южным берегом Белого моря или северным Чёрного, но поступило оно своевременно. Я и сам подумывал, что пора остановиться и осмотреться, но всё время тянулся как ишак за морковкой, ещё чуть-чуть, вот это доделать, результатов вот этих испытаний дождаться, проверить новое предложение молодого конструктора. В результате всё так бы и шло, если бы АНТ не попытался навешать мне оплеух. Некрасивая, конечно, история получилась, особенно перед Чаромским неудобно теперь. Ну, что мне стоило выразить своё мнение потактичнее? Нет, рубанул правду-матку. А потом бегал от Туполева по кабинету, уходя от ударов. Бить светило советской авиапромышленности в ответ я себе позволить не мог, вдруг мозги отшибу, кто тогда бомбардировщики делать будет? Хорошо, что Коля-телохранитель, заскочив в кабинет и правильно оценив ситуацию, навёл порядок, ловко скрутив Андрея Николаевича и не повредив при этом его драгоценную голову.
Так и пришлось, бросив всё, срочно выехать на юг. Впрочем, за три месяца сделано было немало. Новый ТНВД был практически уже готов, благодаря тому, что в нём широко использовались детали предыдущего. Механизм опережения впрыска и регулировки подачи топлива остались практически без изменений. Абсолютно новыми деталями были двух- или четырёхпозиционные вращающиеся клапаны-распределители. Для того, чтобы обеспечить их привод пришлось изменить компоновку ТНВД и расположить плунжеры параллельно валу двигателя, что, в свою очередь, потребовало введения в конструкцию нового кольцевого толкателя с двумя или четырьмя выступами. И если клапана были упрощением конструкции, даже в случае оппозитного двигателя, снижавшим количество прецизионных деталей насоса с четырёх до трёх, то толкатель потребовал достаточно кропотливой работы по поиску оптимальной технологии его серийного изготовления, которая до сих пор не завершена. Минусом была и необходимость упорного подшипника между кольцом толкателя и картером двигателя. В общем, это был некий компромисс между распределительным и многоплунжерным типами ТНВД, позволяющий строить двух- и четырёхцилиндровые моторы, такие как сто-второй и сто-четвёртый, всего с одним плунжером, а добавив второй — четырёх- или восьмицилиндровые Х-образники. Опытный образец сейчас как раз проходил испытания на ресурс на стенде в комплекте с ЗИЛ-Д-100-2, если мотор сдохнет первый — мы победили.
А вот с танковыми моторами вышла натуральная засада, или подстава, даже не знаю, как сказать. Ленинградцы, решив самостоятельно форсировать Д-130 до 500 сил, увеличили наддув и подачу топлива. При таком подходе подшипник компрессора должен был развалиться сразу, но, каким-то чудом, он выдержал те несколько минут, что потребовались, чтобы оборвались внешние шатуны, и поршень, пробив картер, вылетел в цех как из пушки. В результате взрыва и пожара никто серьёзно не пострадал, что могло отрезвить излишне ретивых. Конструкцию усилили, добились всего 300 сил по сравнению с исходными 280-ю, из-за увеличения массы подвижных частей. Следующим шагом было увеличение рабочего объёма за счёт удлинения цилиндра. Это потребовало времени и радикального пересмотра всей конструкции, но мощность даже снизилась из-за плохой продувки чрезмерно длинного котла. К тому же, двигатель не лез в МТО Т-28 по ширине. Тут-то мне и настучали про их художества. Когда приехал разбираться, оказалось, что они ещё и исходные чертежи и часть остнастки… Утратили, в общем. Получилось, что мы оказались дальше от намеченной цели, чем были даже в январе. Пришлось удовлетворять запросы танкостроителей за счёт московского опытного цеха, что, в свою очередь, задержало работы по 130-четвёртому двигателю. Этот мотор, за исключением компрессора, работы по которому шли с трудом, в основном из-за недоступности вычислительных мощностей, был готов только на бумаге и ожидал очереди на постройку. В отличие от Чаромского, нам не нужно было обеспечивать работу мотора в любом положении, поэтому, позаимствовав у него коленвал и центральный картер, мы ограничились только введением дополнительного, соединяющего два нижних цилиндра, картера-фундамента с клапанами, вместо кольцевой масляной магистрали. Такая конструкция теоретически допускала штатную долговременную работу при крене до 35 градусов, что для танка вполне достаточно. Попутно прорабатывался вариант, который я хотел предложить морякам. Он отличался тем, что блок был установлен "на ребро" для уменьшения ширины и более удобного размещения в машинном отделении корабля или подлодки. Он мог работать в любых условиях, если только судно не совершит оверкиль.
Вот так, оставив КБ на назначенного Берией, после моих январских стенаний о нехватке кадров, заместителя, Николая Романовича Брилинга, досрочно освобождённого по такому случаю, схватив в охапку жену, в свою очередь оставившую хозяйство на Машу, и, само собой, сына, 25 апреля я уже ехал в поезде. Соседнее купе занимали мои прикреплённые, а ещё в вагоне разместились семеро погранцов, выпускников Ново-Петергофской школы, оказавшихся нашими попутчиками до самого пункта назначения. Эта тёплая компания получила, с моей лёгкой руки, коллективное прозвище "товарищи однофамильцы", так как каждый из них был настолько просветлён уставом, что даже во хмелю обращался к сослуживцу "товарищ такой-то". Впрочем, произносилось это с особенной интонацией и нескрываемым шиком, как бы подчёркивая принадлежность к закрытой группе или касте, отделяя своих от чужих. Погранцы были "везунчиками", закончившими школу с отличием, поэтому их было решено оставить на преподавательских должностях и границу теперь они увидят нескоро. Пятеро таких же счастливчиков, получив отпуск, решили ехать к родне, а эти, всем скопом, рванули по путёвке в санаторий. Я ехал и пытался разрешить вопрос, не нарочно ли это подстроено? "Усиление конвоя" выглядело просто идеально, народ дисциплинированный, служат в одном месте, все под присмотром. Но их выпустили 20 апреля, как раз тогда, когда случился инцидент с Туполевым. Получалось, что это либо чистая случайность, либо АНТ — провокатор Меркулова. Поймав себя на мысли, что страдаю манией преследования, решил не забивать себе голову и принимать обстоятельства такими, каковы они есть.
