Телевизионная студия находилась высоко над городом, на горе Кут-тха, у подножья которой расположился Брисбен вместе со всеми своими окрестностями и предместьями. Отсюда открывается столь великолепный вид, что он мог бы поспорить со многим из того, что телестудия ежедневно показывала двум миллионам своих зрителей. Серые гряды застывшей лавы и зеленые эвкалипты как бы обрамляли речки, горные отроги и прямые и узкие ряды городских крыш. Зеленые вкрапления городских парков и коричневые мазки открытых карьеров, синева туманного Мортонского залива — все было залито золотым сиянием зимнего солнца.
Однако вряд ли Кейт Боумэн видела всю эту красоту. К тому времени, когда ее машина выехала на последний перед студией извилистый отрезок шоссе, ее руки, сжимавшие руль, немного дрожали. Еще бы, думала она, паркуя свою машину, не так уж легко впервые выступать по телевидению, да еще в прямом эфире.
Стоя около машины, она долго вертела в руках длинные ручки своей сумки, чтобы еще чуть-чуть оттянуть момент, когда ей все же придется войти в студию. Где-то высоко у нее над головой, в листве деревьев бесконечно стрекотали сороки, а колыхаемые легким ветерком листья выводили сухой, шелестящий аккомпанемент. Кут-тха — так назвали эту гору аборигены — то есть место, где есть дикий мед… Многое изменилось на горе с тех пор, как люди открыли ее прелести и красоты, но и поныне там сохранились еще заповедные уголки. Боже, как здесь тихо и спокойно, а вот там… Кейт глубоко вздохнула и подумала о том, что лучше бы она никогда не писала этого письма в газету. Лучше бы она никогда не слышала о Роберте Бомоне.
Роберт Бомон.
Одно только это имя заставило ее вскинуть голову и унять колотившую ее дрожь. В зеленых глазах зажглась решимость, и она быстро пересекла каменистый сад, отделявший автостоянку от входа в студию.
Ей предоставлялась возможность показать этому напыщенному критику, что не все разделяют его мнения и суждения. А всем было известно, что он высказывал свои суждения достаточно ясно и безапелляционно. Кейт на секунду помедлила перед дверями из зеркального стекла, чтобы поправить выбившуюся прядь волос цвета меди, схваченных узлом на затылке. Она поправила воротник своего серебристо-зеленого костюма и слегка улыбнулась.
— Ты выглядишь просто потрясающе, — сказала ей тетушка, когда Кейт собиралась в студию, — Роберт Бомон, наверное, похитит тебя, вместо того чтобы полемизировать с тобой о твоей неопытности и некомпетентности в живописи.
— Нет, я просто не могу представить ничего подобного, Луиза, — рассмеялась Кейт. — Вряд ли наш недружественный сосед способен на такие подвиги.
Кейт толкнула перед собой дверь, размышляя о бледнолицем толстом критике, чья престижная художественная галерея располагалась неподалеку от их собственной, которой приходилось бороться за свое существование. Конечно, она не знала — каков он: тщедушный или страдает от избыточного веса — она никогда его не видела, но те напыщенные заявления, которые он позволял себе в отношении их галереи, создали у нее совершенно определенное представление об этом человеке. Бледные руки, полагала Кейт, спортивного типа джемпер. Наверняка он носит что-нибудь в этом роде. Да, она представляла его себе с короткими, толстыми и бледными руками, сложенными на обозначившемся животике. Такая картина значительно подняла ее настроение.
— Мистер Льюис? — переспросил ее дежурный в проходной, когда она назвала фамилию помощника режиссера телепередачи «Дерзкий ответ». — Пожалуйста, прямо по коридору, потом налево. Он где-то в районе киностудии или в Первой Студии.
Однако никаких следов мистера Льюиса Кейт так и не обнаружила. Она заглянула в несколько помещений и уже собиралась открыть дверь рядом со студией.
— Вы ищете не меня?
Кейт вошла в комнату со множеством зеркал и увидела мужчину, который полусидя-полустоя опирался на длинную скамью, тянувшуюся вдоль двух стен. Было слышно, как снаружи, по коридору простучали чьи-то каблуки, но здесь, в этом зале стояла абсолютная тишина. Она взглянула на мужчину и почувствовала, как у нее где-то внутри воцарилась глубокая тишина и по телу начинает разливаться необычайное тепло. Ее глаза встретились с улыбающимися серыми глазами, и она ответила ему короткой и искренней улыбкой.
— Нет, если только вы не мистер Льюис. — Она знала, что этот человек не может быть мистером Льюисом. Он чувствовал себя слишком легко и непринужденно, чтобы быть помощником режиссера программы, которая должна была начаться уже через полчаса.
Он выпрямился и, откинув полы своего пиджака, засунул руки в карманы.
— Нет, с сожалением вынужден признать, что я не мистер Льюис. — Его глаза чуть прищурились, на лице заиграла широкая улыбка:
— Какой счастливчик этот мистер Льюис, если за ним гоняется такая женщина!
В его глазах было какое-то волнующее тепло, а столь откровенная оценка могла бы нарушить обычную сдержанность Кейт. Этот человек не создан для легкого флирта. Он явно из тех, кто добивается того, чего захочет. Здравый смысл подсказывал ей, что не следует вести этот никчемный и пустой разговор с привлекательным незнакомцем, но она ничего не могла с собой поделать и ответила ему с улыбкой:
