Глава I
В ПЕЩЕРЕ. ЗУЛУСЫ-ИСТРЕБИТЕЛИ
Бушменам приказано было покинуть их жилища и уйти в другие края. С незапамятных времен оседлые народы диктовали свою волю кочевникам. Так поступали галлы в Европе, финикияне, римляне, арабы и, наконец, африканские банту 1 Народы, которые, перейдя к оседлому образу жизни, возделывали землю и разводили скот, не находили общего языка с кочевниками и всегда прибегали к оружию.
А кочевники сопротивлялись долго и упорно и затем уходили хмурые, но неукротимые, — уходили в другие края, в дикие джунгли и негостеприимную пустыню, где трудно было жить, но зато дышалось свободно.
В течение многих веков бушмены вели борьбу с сильнейшим противником, страдали от непрестанных набегов, переносили невзгоды и лишения. Но ничто не могло их сломить. Словно высеченные из гранита, сохранили они все свои навыки и обычаи. Была в них неисчерпаемая жизненная сила, — та радость жизни, которая ведома парящему орлу, льву, преследующему добычу, оленю, пасущемуся на лугу. Жадно впитывали они новые впечатления, прислушивались к таинственным голосам ночи, шепоту изменчивого ветра, следили за движением солнца и луны, пугались молнии, прорезающей тучу, и радостно, словно птицы, встречали зарю нового дня.
Не будь этой жизненной силы, тесно связывавшей их с природой, бушмены давным-давно перестали бы существовать и утратили бы все характерные свои черты и слились с каким-нибудь другим народом либо были бы стерты с лица земли.
В этой книге речь пойдет о южноафриканских бушменах, которых африканские банту оттесняют на запад, в дикие джунгли и пустыню. Бушмены отступают, — отступают маленькими группами, и каждая семья с непоколебимым мужеством смотрит в лицо опасности и уходит молча, как барсук, который бережет свое дыхание для последнего героического усилия.
Семья Каббо не хотела покидать старую свою пещеру в горах на границе Базутоленда. Другие семьи уже спустились с гор на равнину и медленно двигались на запад, отступая, как дикая кошка, цепляющаяся когтями за каждый выступ, за каждый камень.
Ко, жена Каббо, обмазывала кровью горшок, который она сама сделала из глины, обожгла и покрыла слоем смолы. Подле нее висела на крюке туша газели, а крюком служила грудная кость страуса. На земляном полу лежали какие-то коренья и травы, приготовленные для похлебки. Две девушки, стоя на коленях, втирали жир и золу в шкуру газели, чтобы сделать ее мягче. Костер был разложен в неглубокой яме, обмазанной глиной. Ка — так называлось место, где лежали гадальные кости, — находилось справа от очага. Правая сторона была стороной мужской, левая — женской. По левую сторону от очага женщины стряпали; здесь они и спали.
Эта пещера являлась удобным жилищем; в длину она имела почти десять метров, в глубину — четыре и кое-где в вышину — три. Потолком служила каменная глыба, которая опускалась отлого и сливалась со стенами и полом. Потолок покрывали яркие бушменские рисунки; там, где крыша сливалась с земляным полом, нарисовано было стадо слонов, и слон-вожак упирался хоботом в пол.
Рисунки, сделанные красной и желтой краской, резко выделялись на сером фоне каменной глыбы. Они не были обведены ни фризом, ни рамкой. Художник-бушмен набрасывал на поверхность скалы то, что привлекало его внимание: диких зверей или крупную дичь — антилоп-канна 2, мирно пасущихся на лугу или бегущих, делающих прыжки. И почти всегда удавалось ему передать сходство: животные на рисунках казались живыми. Иногда он вырезал контуры их на скале, иногда прибегал к кисти и краскам. На одном рисунке была изображена львица в момент прыжка: она вытянула передние лапы, изогнула мускулистую шею; уши прижаты к круглой голове, пасть полуоткрыта. Здесь художник-бушмен уловил характерные признаки зверя, которого не раз приходилось ему наблюдать. Был здесь и рисунок, изображающий нападение кафиров 3 на эту самую пещеру.
Пещера обращена была к широкой реке и находилась на высоте метра над уровнем воды. Чтобы попасть в нее, нужно было переплыть реку либо спуститься по крутой, почти отвесной тропинке, выбитой в скале, справа от входа. На противоположном берегу высилась крутая гора; справа река огибала холм, а дальше текла в широком и глубоком ущелье. Итак, со стороны реки можно было приблизиться к пещере только на лодках, а с суши — по крутой тропинке, либо спуститься на веревках с вершины скалы ко входу.
По-видимому, кафиры за неимением лодок воспользовались этим последним способом, чтобы проникнуть в пещеру. Вот как изобразил художник-бушмен нападение кафиров: два воина сползают вниз по веревке или, вернее, по виноградной лозе. Два других уже спустились благополучно и размахивают ассегаями 4, но щитов у них нет, и ядовитые стрелы пигмеев-бушменов несут им смерть; на полу лежат мертвые и умирающие.
Атака, изображенная на этом рисунке, была отбита, так как пещера осталась во владении бушменов. Должно быть, убитые воины были сброшены в реку. Хотя туземцы утверждали, что горные бушмены — людоеды, но заявление это могло быть справедливым лишь по отношению к народу осажденному и голодающему; когда же бушмен имеет возможность охотиться, он никогда не ест человеческого мяса.
