Zombi in Russia

Я в метрополитен пустой

проникну легко,

И ноль часов часы пробьют,

и новый виток начнет Земля,

И фотоэлемент меня узнает

и пропустит без пятаков

Я слишком часто здесь бываю

после нуля.

Иваси Метрополитен

Свет ламп моргнул, и вагон метро содрогнулся. Дети прижухли. Конечно, они уже были в курсе, что их будут испытывать в этом месяце. И даже приблизительно, со слов старших товарищей по несчастью, приблизительно знали, в чем будет состоять испытание, хотя не только с их родителей, но и с самих испытуемых традиционно брали подписку о неразглашении. Тут, как говорится, шило в мешке не утаишь. Но как показывала практика, это мало что меняло. Зато ребята из команды Всеволода с чистой совестью забывали про инструктаж, положенный по инструкции, не исключая даже десятиклашек, которые впервые попадали на полигон. Начальству гордо врали, что все это не халатности для, а исключительно ради чистоты эксперимента. Точнее, это начальство искренне верило, что бахвальство ребят ложь, но спускало все на тормозах и помалкивало, так как желающих напрямую контактировать с умрюнцами было немного. Бравых ребят из команды Велесова можно было по пальцам пересчитать. И каждый был поставлен в пару с клоуном, как их иногда называли, или архаично и просто — с живым мертвецом. В народе их подгребали под одну гребенку с умрунами и умрюками, но на самом деле умрюнцы были в разы интеллектуальнее первых двух видов, более того, за сжиранием всего, что в рот попало, в частности человечины, замечены не были еще ни разу. О чем не уставали писать газеты и так называемые независимые исследователи, чтобы сформировать у простого обывателя положительный образ тех, благодаря кому славянские народы Европы и Азии благополучно пережили Зомби-Апокалипсис и даже продолжили развиваться, правда, несколько в ином ключе, чем планировали еще двадцать лет назад, но это уже неважно. Главное, выжили, живут и, бог даст, будут жить, а не существовать, как некоторые. Но кем в действительности являлись умрюнцы и откуда они вообще появились в столь ответственный и переломный момент, знали только на самом верху. Даже Велесов и его команда, заслуженно считающаяся лучшей в стране, плохо представляли что из себя на самом деле представляют их клоунообразные напарники.

Детей пропускали через особую ветку метро, которую коротко и емко называли Полигоном, в рамках курса ОБЖ в надежде найти среди плевел хотя бы одно маленькое, но жизнеспособное зернышко. Ребенка, которого впоследствии можно будет пристроить к делу. И все это в рамках национальной программы по укреплению обороноспособности страны и профилактики зомбифицирования. Всеволод сам был одним из первых, кого в тринадцатилетнем возрасте отобрали для работы в элитном подразделении. Когда-то он так же, как и эти дети, спустился в метро вместе со всем классом, сел в раскрашенный радужными красками клоунский поезд, как его называли уже тогда, и совершил самую роковую для себя поездку по Московской подземке. С тех пор прошло пятнадцать лет, и возрастной ценз был снижен до десяти, так как специалистов по всей стране отчаянно не хватало. В других городах тоже были свои полигоны, но Московский был первым. Кроме того одним из немногих был смонтирован в действующей подземке, а не в каком-нибудь специально сооруженном в сибирских лесах бункере. Поэтому для детей путешествие в новую жизнь начиналось обыденно и даже скучно. В течение месяца вместо уроков ОБЖ весь класс катался на метро в компании двух учителей. И даже они не могли сказать наверняка, когда для их подопечных наступит час Х.

В команде Велесова детей называли выводком и старались особо не присматриваться. Всегда немного обидно, когда понравившийся пацаненок не оправдывал ожиданий, более того, вел себя настолько недостойно, что стыдно даже вспоминать. К тому же, в той свистопляске, в которую на короткий срок (от десяти до пятнадцати минут) превращался вагон, в котором ехали дети, они были лишь наблюдателями, искусно изображая из себя случайных пассажиров.

Из соседнего вагона сквозь стук колес и потрескивание ламп на потолке, раздался отчетливый звук бьющегося стекла. Дети навострили уши. Коек-то даже начал переглядываться с соседями, нетерпеливо пихаться локтями и весело улыбаться. Ну, наконец-то, дождались! Настоящее приключение! Именно такие живчики и весельчаки, как показывала обширная практика Всеволода, ломались первыми и начинали тихо подвывать, забиваясь под лавки и в дикой панике пытаясь выпрыгнуть из вагона прямо на ходу. Их, конечно, неизменно ловили, но попасть в команду такие ребят уже никогда бы не смогли, даже повзрослев и переосмыслив все произошедшее с ними в тот злополучный день, когда они впервые оказались между своей прошлой беззаботной жизнью и… умрюнцем. Живым и жутким, скалящим белые зубы, с отчетливо выступающими вперед клыками, и издающим какой-то невоспроизводимый звук, тонкий и ноющий на одной ноте.

Выводок, как по команде, одинаково большими и все еще не пугаными глазами, уставился на непрозрачную переборку с дверью посередине, отделяющую один вагон от другого. Никому даже в голову не пришло, что звук — это пшик, совсем ничего не значит. Проще всего отвлечь внимание именно каким-нибудь звуком, резко диссонирующим с окружающей действительностью. Всеволод, видевший сотни таких тестов, лишь ухмыльнулся про себя. Несколько бесконечных мгновений, разбавленных лишь стуком колес и шумным дыханием десятилеток, и основное действо началось с истошного детского визга. Потому что один из, казалось бы, безобидных пассажиров, мирно дремавший рядом с самым улыбчивым и борзым мальчишкой, вдруг поднял голову, и тот, кто сидел ближе всего, смог во всей красе пронаблюдать жуткую метаморфозу. Лицо, казавшееся секунду назад лишь немного бледноватым, приобрело устойчивый, совершенно белый, даже матовый оттенок. Под глазами пролегли нездоровые круги, быстро превратившиеся в почти черные синяки. Глаза сразу были зеленого цвета, но тут приобрели какой-то совершенно ненатуральный оттенок, слишком яркий для человека. В действительности, у умрюнцев было два базовых цвета глаз и волос. Если глаза зеленые, то при развоплощении волосы приобретали насыщенный бирюзовый цвет и завивались, являя собой шевелюру, которой мог бы позавидовать любой афроамериканец. Если же глаза были цвета морской волны, то волосы, при развоплощении, прямо на глазах из какой-нибудь самой обычной стрижки, отрастали до колен и приобретали кислотно-зеленый цвет. Гладкие и густые, они использовались своими хозяевами как оружие и были предметом зависти ребят из команды Велесова, которым посчастливилось попасть в пару к гладкошерстным умрюнцам.