Ближний Восток
зона боевых действий
Вертолет снижался.
Под нами, словно гнилые зубы дракона, темнели стены древнего замка.
Много веков назад здесь уже кипела война, – люди убивали друг друга мечами и копьями. Прошли века, но нам все так же нравится проливать кровь.
Почему?
Мы знаем, что ни на что большее не годны.
Внизу, в долине, слышались взрывы и перестук автоматов. Бой начался на рассвете. Я не знал, кто там побеждает, – да мне было наплевать.
Чужая война и чужая боль меня не касались.
Я спрыгнул с вертолета.
На горной площадке нас уже ждали двое солдат, из миротворческих сил ООН.
Рядом стоял высокий, седой человек.
– Сенатор Мак-Дугалл! – закричал я, тщетно пытаясь заглушить рокот вертолета. – Мы здесь, чтобы вытащить вас отсюда.
Где-то внизу прогрохотал взрыв.
Я обернулся.
От древнего замка уже давно остались одни развалины. Но там, на краю скалы, – еще сохранилась башня, и в окнах ее я заметил тени людей.
– Что там, сержант?
– Неважно.
Как мне хотелось его ударить…
Их прислали сюда – «миротворцев», – а для чего? Здесь, на краю земли, не умолкает оружие, и люди гибнут за просто так.
Но ведь это никого не волнует, верно?
– Мы будем там пролетать, – бросил я. – Вы проверили башню? Вдруг там засада с гранатометами?
Солдат лишь помотал головой.
– Нет, сэр, там ничего важного! Медресе. Школа. Дюжина детей и учительница.
Я поднес бинокль к глазам.
– Беженцы, – пробормотал я. – Не очень-то им повезло сегодня.
– Мятежники скоро будут здесь, – прокричал сержант. – Они убьют всех, кого найдут.
Его лицо потемнело.
– Садитесь в свой гребаный вертолет.
– И бросить детей?
Я покачал головой.
– Так дело не пойдет. Места хватит; прикажите своим людям привести их.
– На это нет времени. Вы должны увезти сенатора. Это все.
– Я так не думаю.
Обернувшись к пилоту, я прокричал:
– Встретишь меня у башни!
Сержант выхватил пистолет.
– У меня приказ, – процедил он. – Или вы сейчас же сядете в вертолет, и мы улетим отсюда, – или я вас прикончу.
Вот они, миротворцы.
Чуть им что не понравится, – и сразу умиротворят навеки.
– Шагай, – приказал сержант.
Никогда не тычьте оружием в человека, – если он стоит прямо перед вами.
Я выломил ему руку, отобрал ствол.
Второй миротворец вскинул винтовку, но мой пистолет уже целился ему в голову.
– Брось, – велел я. – И твоей маме не придется тратить денег на похороны.
Сержант пытался что-то сказать.
Но когда тебе выломали руку за спину, это сложно.
– Проследишь за ними, Хосе? – спросил я.
Летчик кивнул.
В его руке появился короткий автомат.
– Какого черта? – в бешенстве прорычал Мак-Дугалл. – Вы не посмеете. Я сенатор.
А я не слушал.
Спускался вниз, по отлогому склону. В правой руке нож «Randall», в левой сжимал пистолет с глушителем.
Выстрелы в долине стихли. Я шагнул вправо, и тут же увидел их, – двое солдат повстанческой армии, шли прямо навстречу.
Я выстрелил дважды.
Первый получил пулю в голову, второй – в шею. Он захрипел, пытаясь что-то сказать. Надеюсь, ничего важного.
Я стал спускаться дальше.
Человек мелькнул на дальнем склоне.
Можно было бы выстрелить, – но делать этого я не стал.
Пистолет с глушителем, – не лучшая штука, когда хочешь издали вышибить кому-то мозги. Потому я лишь вжался в скалу, и стал молиться, чтобы парень меня не заметил.
Не знаю, услышал ли бог мои молитвы, а если да, то какую он скорчил рожу.
Я осторожно зашагал дальше.
– Вон там! – услышал я громкий голос. – Эти недо-человеки прячутся там!
Трое солдат, и майор поднимались по горной тропе.
– А правда, что за их головы назначена награда? – спросил один из солдат.
– Да, Питер! – отвечал майор. – Мы должны очистить нашу родину от этих нелюдей. Скоро в Кареджаге не останется ни одного шхурта.
О чем он болтает?
А, это же старый добрый геноцид. Хорошая штука, если хочешь утопить мир в крови.
Людям нравится ненавидеть.
А ненавидеть тех, кто принадлежит к другому народу, – проще всего.
– Сколько их?
– Четырнадцать, – ответил майор. – Смотри, чтобы ни один не сбежал.
Я прижался к скале.
Посмотрел на свой пистолет.
Нет, приятель. Здесь пушка не поможет.
Я осторожно вынул нож. Пусть подойдут поближе.
– А сучку мы сперва трахнем! – смеялся второй солдат.
Майор вдруг остановился, и с размаху врезал ему в лицо.
– Чтоб я такого не слышал! – рявкнул он в бешенстве. – Мерзость какая! Она же шхурт, недо-человек. Трахать их, все равно, что зверей.
Солдат утирал кровь с губ.
Я вышел из-за скалы.
Тому, что оказался поближе, – я перерезал горло. Не прекращая движение, вонзил клинок в шею второму. Третий повернулся, и я всадил ему пулю в живот.
В кино вам показывают разные эффектные трюки.
Но в реальном бою, в реальной жизни, – все по-другому.
Если у тебя нож, и ты умеешь им пользоваться, – то все, что тебе осталось, это подкрасться к врагу на пару шагов.
Майор успел поднять глаза, потом я всадил ему нож в сердце.
Там и оставил.
Хотел было вытащить, – но тогда весь в крови перепачкаюсь. Меня и так заляпало, а мне к детям еще идти.
Я поднялся по растрескавшимся ступеням.
Их оказалось больше, чем я думал. Около двадцати. С ними, – учительница, седая, с мудрыми темными глазами.
Они молились.
Ангел с шестью крылами, из потемневшего камня, смотрел на меня с тоской.
