День святого Валентина мы отмечали, как всегда, втроем – я, Танька и Альбина.
Каждая из нас может с видом профессора-зануды прочитать монотонную лекцию о порочности и бессмысленности этого коммерческого и надуманного праздника, но в глубине души все мы мечтаем, что в один прекрасный день один прекрасный принц (в идеале принцев должно быть трое) разобьет наш печальный триумвират и мы сможем с легким сердцем присоединиться к захлебывающейся розовыми соплями толпе. Я не считаю себя обделенной мужским вниманием особой. Но почему-то именно 14 февраля уже в который раз остаюсь одна.
Мы сидим в малоизвестном баварском ресторанчике на Арбате и, морщась, цедим нефильтрованное пиво, закусывая его острыми куриными крылышками. Разумеется, мы предпочли бы этому бюргерскому пойлу изысканное сухое вино, однако в ресторанах и барах этим вечером лучше не появляться вообще. Все более-менее приличные места оккупированы сладкими парочками, которые дарят друг другу сердцевидные воздушные шарики и в порыве страсти пишут «я тебя люблю» на салфетках.
Наш тонкий расчет был таким: вряд ли уважающие себя влюбленные зарулят в пропахшую копчеными сосисками пивнушку – как-то неромантично это. Так оно и оказалось – кроме нас в заведении находилась лишь вялая компания интеллигентно выпивающих иностранцев.
– Да кому вообще нужна вся эта романтика? Уж точно не мне, – громко вопит Альбина, отодвигая от себя пустую пол-литровую кружку и придвигая полную.
– Точно, – вторит ей Танька, – да если бы кто-то подарил мне бумажное сердечко и смотрел при этом… знаете, как сенбернар, меня бы, наверное, немедленно стошнило.
Я молчу. Исход сегодняшнего вечера известен мне наперед. Еще пара кружечек – и нам надоест отсиживаться в катакомбах; в жажде приключений мы поймаем такси и рванем в прокуренную пещеру какой-нибудь шумной дискотеки. Там Танька молниеносно догонится текилой, и ее все равно стошнит, несмотря на то что никто и не думал дарить ей бумажных сердечек. Альбина будет пришторивать хитрющие глаза посыпанными блестками веками, кокетничать направо и налево и в итоге склеит какого-нибудь уцененного субчика с прыщом на подбородке, зато в джинсах «Эвису». Ну а я… я, наверное, весь вечер буду отпаивать проспиртованный организм крепким кофе, а под утро, злая и трезвая, отправлюсь домой в гордом одиночестве.
Здесь, пожалуй, пора бы в двух словах рассказать о том, что мы собой представляем.
Сначала, как водится, о внешности. Тем более что мы являем собою классический триумвират – союз блондинки (это Танька, правда, она крашеная, но это почти незаметно), брюнетки (я тоже крашеная) и рыжей (Аля, как ни странно, пожаром на голове наградила ее природа). Хочется верить, что смотримся мы очень даже кинематографично, хотя то у одной, то у другой не хватает денег на приличные колготки. Зато мы мечтаем, что когда-нибудь будем отовариваться как минимум в Милане, ну а пока приобретаем очередные джинсики в «Дисконт-центре» и вполне собою довольны.
Иными словами, мы – тривиальные москвички среднего достатка с претензией на некоторую светскость и грандиозными планами на будущее.
Я работаю в глянцевом журнале «Мир звезд» редактором раздела светской хроники и который год мечтаю сделать что-нибудь значительное, например написать книгу, которая покорит весь мир. Ну а пока мне удалось покорить лишь главного редактора журнала Юлиана Афанасьевича (хотя я, честное слово, ни о чем таком и не помышляла даже), в результате чего он и принял меня на работу в смутной надежде когда-нибудь в будущем со мной переспать.
И вот теперь, сталкиваясь со мной в редакционном коридоре, он частенько говорит, что у меня выразительные глаза, хотя смотрит при этом на ноги, а я загадочно улыбаюсь и тяну время. Поскольку Юлий Афанасьевич толст, страшен, как Квазимодо, к тому же любит лук и пахнет соответственно, ему уж точно ничего со мной не светит. Так что, скорее всего, меня уволят, как только монстр просечет, что я не играю в сладкое томление, а попросту грубо его динамлю.
Ну а пока я получаю семь сотен условных единиц за то, что напиваюсь в хлам на разнокалиберных светских раутах, изредка перекидываюсь парочкой фраз со знаменитостями, а потом бойко строчу обо всем этом в журнал, выдавая свои опусы за эксклюзивные интервью.
Танька – в прошлом моя соседка по школьной парте, ныне – профессиональная любовница, хотя сама она почему-то называет себя манекенщицей. Впрочем, на заре туманной юности она и правда участвовала в нескольких показах мод. Вообще-то то, чем подружка моя зарабатывает на хлеб и туфли, можно назвать проституцией. Но если вы скажете об этом Таньке, она обдаст вас не только холодным презрением, но и горячим кофе, который будет экспрессивно выплеснут прямо в вашу удивленную физиономию.
На самом деле Татьяна, конечно, не стоит на Ленинградском шоссе, не клеится к мужчинам в казино и, познакомившись с кем-нибудь, не вывешивает на свой лоб ценник. Со стороны она выглядит обычной неработающей москвичкой в поисках любви и приключений. Однако посудите сами: моя подруга ни за что не будет встречаться с бедными студентами, скромными программистами, нищими художниками или даже бизнесменами средней степени удачливости. Нет. Чтобы попасть к Тане в кавалеры, надо быть человеком кредитоспособным и уж точно не жадным. Живет она в квартире, которую снял для нее предыдущий бойфренд, женатый нервный предприниматель, с которым она встречалась почти полгода. Следующий бойфренд, директор рекламного агентства, подарил ей шубу и часики с плавающими бриллиантами. Часы пришлось продать – на эти деньги Танька сейчас и существует. Ну а поскольку все хорошее (а особенно деньги) когда-нибудь кончается, то в данный момент она с удвоенным энтузиазмом пытается заманить в свои сети следующую жертву.
