Глава первая,
с которой и начинается эта, на первый взгляд, невероятная история
В нашем городе, на старой улице, в доме, над которым каждый год распускались черемуховые гроздья, жил человек со странным именем Бологон. А может, это была фамилия? Впрочем, удивляться тут особенно нечему, ведь он был волшебником, а волшебники, будь они злые колдуны или добрые маги, как известно, носят необычные имена.
Бологон встретил столько зим и проводил столько лет, что знал, кажется, все чудеса на свете. Он показывал их множество раз, правда, с годами все реже и реже. Скажите, ну что за радость, когда настоящее чудо принимают за обыкновенный фокус-покус, а вместо безмолвного изумления хлопают в ладоши и кричат «Браво!». В такие минуты Бологон думал, что он никакой не волшебник, а обычный иллюзионист из заурядного цирка.
Иногда Бологону казалось, что он и вовсе никому не нужен в этом городе. Ведь даже дети перестали верить в чудеса. Время от времени о Бологоне вспоминали папы: когда раз в несколько лет выбирали лучшего взрослого города, они без устали просили Бологона погадать им на кофейной гуще и определить – кто же из них лучше всех? В такие дни они бывали очень похожими на своих ребятишек: становились чересчур обидчивыми и задиристыми, чаще обычного говорили «я», налево и направо рассказывали, кто сколько раз может переплыть реку, кто больше всех любит своего дедушку и быстрее бегает по кругу. Их ребячество доходило нередко до свары, и тогда приезжали «Умудренные опытом» или «Облеченные знаниями», и всё сразу же становилось на свои места.
Бологон не хотел быть фокусником, а уж предсказателем и тем более. И однажды решил уйти на заслуженный отдых. Волшебники, естественно, уходят на пенсию не так, как все. Они никому об этом не докладывают и не пишут заявлений. Они просто ничего не делают. Вот и все.
Так поступил и он.
И вот дни шли за днями, а Бологон все сидел в своем стареньком шезлонге на балконе, наблюдал, как по улице с ревом пролетают автомобили, смотрел подряд все телепередачи, читал все газеты, после чего засыпал. А на следующий день всё повторялось.
Сколько времени так прошло, никто не знает, но только он, похоже, перестарался. И самым настоящим образом занемог! А, как известно, у тех, кто всю жизнь привык много работать, эта болезнь протекает особенно остро. У Бологона пропал аппетит и сон. Он стал скучным и грустным и теперь часами мог глядеть в одну точку, и в глазах у него что-то щипало, и текло по лицу…
Он уже решил начать принимать волшебные пилюли, да вот беда – ближайшая волшебная больница находилась за тридевять земель, и Бологону пришлось отправиться в обычную городскую. Докторша внимательно выслушала его, постучала молоточком по коленке, заглянула в горло и сказала, что ей все ясно: в таком возрасте следует больше отдыхать, соблюдать режим и почаще бывать на свежем воздухе, чтобы нагулять аппетит.
Услышав все это, Бологон расхохотался и протянул: «Спаси-и-бочки!». И тут же весело выпрыгнул в окно.
Докторша с изумлением увидела, как ее пациент, только что такой больной и грустный, стал, словно мальчишка, скакать на левой ноге, затем на правой, сделал ей ручкой и скрылся из виду.
Вы, конечно, спросите, отчего смеялся волшебник. Особого секрета здесь нет. Просто Бологон понял причину своего недуга. Он переничегонеделался. Я думаю, все доктора на свете удивились бы еще больше, узнав, по какому необычному рецепту решил лечиться Бологон. Он стал много-много читать и писать. Вы спросите: о чем? Что за вопрос? Конечно же, о чудесах!
Он сидел за своими волшебными рукописями дни и ночи напролет и от этого чувствовал себя все лучше и лучше.
В часы отдыха, отрываясь от стола, Бологон выходил во двор своего дома и садился на скамеечку под старым тополем, гладил шершавую с коричневыми прожилками кору, трогал липкие листья и чему-то улыбался.
Исписанные страницы будущей книги волшебник опускал в изящный ящичек с надписью «Это – хорошо!». Настроение сразу поднималось, и Бологон, несмотря на почтенный возраст, шел гулять и шатался по городу допоздна, наслаждаясь вечерней тишиной.
Только не подумайте, что Бологон бродил по городу без дела! Нет-нет, всякий раз, когда наступало время ночных путешествий, волшебник не забывал прихватить с собой мешок снов. Он запускал их в открытые форточки и окна квартир, в замочные скважины и дымоходы. Для мальчишек и девчонок Бологон считал сны лучшим и самым полезным лекарством, и для каждого у него был припасен особый сон! Драчуны во сне всегда получали сдачи, а тот, кто немножко трусил, становился смелее льва. К тем, кто мечтал стать художником, музыкантом или артистом, сны приходили голубые и розовые, а к тем, кто больше всего в жизни любил бывать в лесу, – зеленые…
Мешки для снов волшебникам выдавались всего лишь раз. Такой был строгий порядок. За много лет мешок прохудился и теперь был весь в заплатках, но все равно нередко случалось так, что какой-нибудь зазевавшийся сон проваливался в дырочку, терялся по дороге, долго блуждал по темным улицам и забирался в первый попавшийся дом. При этом сон, конечно, очень волновался, дрожал от страха, да так сильно, что пугал детей.
