Кришнамурти неоднократно просил, чтобы его учение не толковали авторитарно, поощряя, вместе с тем, всех, кто интересуется им, к обсуждению. По этой причине, в настоящей книге не ставится цель объяснить учение и дать ему оценку, поскольку существуют десятки книг, аудио и видеозаписей. Задача книги скорее всего в том, чтобы попытаться выявить источник откровения, на котором зиждется учение, разъяснить сущность одного из наиболее замечательных людей, проследить его становление, увидеть его долгую жизнь в перспективе. Это нелегко сделать в трех подробных томах, выходивших в разные годы, со значительным интервалом.
После публикации первого тома, озаглавленного «Годы пробуждения», меня спрашивали, верю ли я сама в описанные события. Я отвечала, что действительно верила в них вплоть до 1928 года, то есть до моего двадцатилетия, за исключением безумных событий в Голландии в 1925 году. Впоследствии мое отношение к ним, менялось в соответствии с отношением самого Кришнамурти.
Я не могу вспомнить времени, когда я не знала Кришнамурти. Моя мать подружилась с ним во время его первого приезда в Англию в 1911 году; это был застенчивый молодой человек семнадцати лет, выглядевший значительно моложе, которого за два года до этого руководители Теософского Общества в Индии выбрали в качестве посредника грядущего мессии. Моя мать вступила в Теософское Общество в 1910 году, когда мне не было и трех лет, и я воспитывалась на его принципах, которые внешне весьма просты: вера в братство людей и равенство религий. Вместо «Отче наш, сущий на небесах», я повторяла каждое утро: «Я — звено в золотой цепи любви, простирающейся на весь мир, и я обещаю, что моя связь с другими звеньями останется светлой и крепкой». Это было, тем не менее, эзотерической истиной для теософов, о чем я до тринадцати лет и не подозревала. Сущность этого эзотеризма и основание Общества будут описаны в первой главе книги.
Теософия явилась причиной разрыва между моими родителями, усиливавшегося с годами. Тем не менее, по иронии судьбы, именно благодаря отцу моя мать открыла для себя теософию. В 1909 году мой отец, Эдвин Латьенс, был уполномочен французским банкиром Гильомом Малле построить для него дом в Варенжвилле на побережье Нормандии, неподалеку от Дьеппа. Возвратившись после первичного осмотра места для постройки, отец сообщил матери, что Малле — теософы. Когда она его спросила что это значит, он ответил, что не имеет понятия, но у них имеется Потайной шкаф с книгами, постоянно запертый на ключ. Это заинтриговало мою мать, и когда во время следующей поездки в Варенжвилль она сопровождала отца, ей удалось уговорить мадам Малле коротко рассказать о теософской вере. Что более всего поразило мать, так это обычность самих Малле, отсутствие в них каких-либо причуд, которые у нее ассоциировались с «шарлатанской» религией. Их единственная странность заключалась в том, что они строго придерживались вегетарианской пищи. К Рождеству мадам Малле прислала моей матери «Лондонские лекции 1907 года» миссис Анни Безант [1], Президента Теософского Общества, которые наполнили ее «таким глубоким интересом и восторгом», как она пишет в своей автобиографии, что временами она была «так взволнована, что едва сдерживала крик радости». Казалось, что в ней раскрылись новые возможности духовного понимания.
Моя мать созрела для обращения. Прожив в замужестве тринадцать лет с исключительно предприимчивым, удачливым архитектором, который, несмотря на страстную любовь к жене, был так погружен в свою работу, что не имел времени побыть с нею и своими пятью детьми, она отчаянно искала какое-нибудь занятие, которое бы отвечало ее эмоциональным и интеллектуальным запросам. Ведение домашнего хозяйства, скучная повседневная жизнь, особенно тяготили ее, и дети были отданы на воспитание образцовой няне. Мать стала страстной сторонницей Движения за избирательное право для женщин (хотя и не проявляла воинственности, опасаясь тюрьмы). Она прочла массу книг по социологии и вступила в общество, называвшееся «Лига морального образования», которое было связано с вопросом государственного регулирования проституции. Для этой организации мать писала памфлеты, а также посещала конференции в разных уголках Англии. В ее обязанности входило еженедельное посещение Лондонской больницы, специализировавшейся на лечении венерических болезней, где мать читала больным Диккенса (у нее был редкий дар чтения вслух). Она также организовывала вечерние дискуссии в нашем доме на Блумсбери Сквер для осмысления таких вопросов как наследственность и окружающая среда. Но в отличии от многих ее современников мать не интересовалась спиритизмом [2], а также в ту пору своей жизни оккультизмом или индийским мистицизмом, которые привлекли внимание многих западноевропейцев к Востоку, поскольку их христианская вера была подорвана учением Дарвина.
Будучи очень преданной натурой, убежденная христианка в молодости, с сильным чувством близости к Иисусу, моя мать не могла не найти удовлетворения в Теософской вере с ее ожиданием прихода Мессии и необходимости подготовки мира к событию такой огромной важности. После вступления в общество в начале 1910 года она полностью отдала свои силы движению, она брала уроки риторики с тем, чтобы выступать с лекциями по Теософии (она стала искусным оратором). Она также открыла новую теософскую ложу
![Решения. Моя жизнь в политике [без иллюстраций]](/storage/book-covers/72/72da1766d49c9bb136c26193c60df799dd298cfb.jpg)
