Ее муж почти на пороге дома. На этот раз он поймает ее.
На окнах дома номер двести двенадцать ни намека на шторы или жалюзи. Это ржаво-красный особняк, в котором до недавнего времени жили новобрачные Мотты, пока не развелись. Я не была знакома с ними, но время от времени заглядываю в Интернет: его резюме есть в «Линкедине», ее страничка – в «Фейсбуке». На сайте «Мейсиса» до сих пор висит их свадебный список товаров. Я все еще могу воспользоваться предложением и купить для них столовые приборы.
Как я сказала, на окнах никаких тряпок. Так что красный дом под номером двести двенадцать безучастно таращится на улицу, а я таращусь на него, наблюдая, как хозяйка ведет подрядчика в гостевую спальню. Что не так с этим домом? Это место, где умирает любовь.
Хозяйка прелестна – натуральные рыжие волосы, зеленые глаза и россыпь крошечных родинок на спине. Гораздо симпатичнее своего мужа, доктора Джона Миллера, психотерапевта – да, он консультирует женатые пары, – и одного из 436 000 Джонов Миллеров в Сети. Конкретно этот индивидуум работает у Грэмерси-парка и не признает страхование. Согласно договору о продаже, он заплатил за этот дом три миллиона шестьсот тысяч долларов. Должно быть, бизнес у него продвигается неплохо.
О жене я знаю не так уж мало. Явно не из домовитых хозяек – Миллеры въехали два месяца тому назад, а эти окна все еще без штор, ай-ай-ай. Три раза в неделю она посещает занятия по йоге – вижу, как она спускается по лестнице, в обтягивающих легинсах, со свернутым волшебным ковриком под мышкой. И наверное, где-то работает волонтером – по понедельникам и пятницам уходит из дому чуть позже одиннадцати, примерно в то время, что я встаю, и возвращается между пятью и половиной шестого, когда я собираюсь смотреть вечерний фильм. Кстати, на этот вечер я в очередной раз выбрала «Человека, который слишком много знал». Надо признать, я из тех женщин, кто жить не может без кино.
Я заметила, она любит выпить вечером. Я тоже люблю. А любит ли она выпить утром? Как я.
Но возраст ее для меня загадка, хотя она определенно моложе и доктора Миллера, и меня. Да и пошустрее. Об имени тоже могу лишь гадать. Для меня она Рита, потому что похожа на Риту Хейворт в «Джильде». «Меня это нисколько не интересует» – мне нравится эта фраза.
Меня же это очень интересует. Не ее тело – позвонки, выступающие на бледной спине; лопатки, напоминающие зачатки крыльев; стягивающий груди бюстгальтер младенчески-голубого цвета. Как только что-то из этого попадает в мой объектив, я сразу сдвигаю его в сторону. Нет, в фокусе моего внимания – ее жизнь. Тем более что у нее на две жизни больше, чем у меня.
Полдень. Ее муж появился из-за угла за секунду до того, как его жена притащила в дом подрядчика и захлопнула дверь. Вообще-то, это отклонение от обычного распорядка – по воскресеньям доктор Миллер обязательно возвращается домой в четверть четвертого.
Так или иначе, в настоящий момент славный доктор вышагивает по тротуару. Каждый выдох превращается в облачко пара, покачивается зажатый в руке кейс, мерцает обручальное кольцо. Я навожу объектив на его ноги: начищенные до блеска темно-красные «оксфорды» притягивают к себе осеннее солнце, с каждым шагом будто пиная его.
Поднимаю камеру выше. От моего «Никона Д5500», в особенности с объективом «Оптека», ничто не укроется: растрепанные сальные волосы, очки в тонкой дешевой оправе, островки щетины на впалых щеках. О ботинках доктор заботится лучше, чем о лице.
Возвращаюсь к номеру двести двенадцать, где Рита с подрядчиком торопливо раздеваются. Я могла бы заглянуть в телефонный справочник, позвонить и предупредить ее. Не буду. Наблюдать – все равно что фотографировать природу: нельзя вмешиваться в жизнь ее диких обитателей.
Доктор Миллер, наверное, через полминуты будет у двери. Губы его жены ласкают шею подрядчика. Она скидывает блузку.
Еще четыре шага. Пять, шесть, семь. Остается самое большее двадцать секунд.
Улыбаясь ему, она хватает зубами галстук. Теребит его рубашку. Подрядчик покусывает ее за ухо.
Ее муж перепрыгивает через битую тротуарную плитку. Пятнадцать секунд.
Я почти слышу, как галстук соскальзывает с воротника. Она швыряет свою добычу через комнату.
Десять секунд. Я снова беру крупный план, вывернув объектив почти до упора. Рука доктора ныряет в карман и вытаскивает связку ключей. Семь секунд.
Она распускает свой «конский хвост», волосы рассыпаются по плечам.
Три секунды. Он поднимается по ступеням.
Обнимая подрядчика, она страстно целует его.
Муж вставляет ключ в замок. Поворачивает.
Я приближаю ее лицо, широко раскрытые глаза. Она услышала.
Щелкаю затвором.
А потом вдруг кейс с шумом расстегивается.
