Посвящается Эллен Кей
Знакомы ли вы с Эллен Кей? Я не знаю более кристальной души, которая обладала бы таким высоко идеалистическим миросозерцанием, связанным, в то же время, с ясным, реалистическим пониманием действительности и ее нужд, души, которая была бы столь объективной и вместе с тем увлекающейся, которая с такой настойчивостью стремилась бы к выяснению человеческих недостатков, руководясь при этом не простой только склонностью к критике, а надеждою содействовать исправлению человеческой личности.
В минувшем марте, в те дни, когда мы были вместе, мне не раз приходилось слышать от Эллен Кей жалобы на «дурное влияние» феминизма.
— Мне очень бы хотелось узнать от вас, — сказала я ей однажды, набравшись храбрости: — от вас, слывущей за одну из самых ревностных покровительниц и пропагандисток всех новых идей, в чем именно заключается «дурное влияние» феминизма?
— Это, — ответила мне Эллен Кей, — мое глубокое убеждение, несмотря на то, что мысль моя способна возбудить удивление и гнев всех сторонников феминизма.
Феминизм, по моему мнению, явление вовсе не новое, возникшее каким-то чудом в последнее время, как думают обыкновенно феминистки. Пять-десять лет тому назад оно носило другое имя, другую этикетку; но, как стремление женщины освободиться от опеки мужчины и заставить его считаться со своими личными, индивидуальными качествами, оно существовало не только пятьдесять лет тому назад — оно существовало всегда.
В этом смысле феминистками были еще греческие гетеры и жрицы, в средние же века — царицы так называемых «судов любви» (cours d’amour). А в восемнадцатом веке разве не были феминистками все эти отважные и хитрые маркизы, руководившие политикой и дававшие в своих салонах тон современной литературе, разве не о них говорил в свое время Руссо, что в Париже «ничего нельзя добиться: ни должности привратника, ни кафедры в Сорбонне, ни места приходского кюрэ» без поддержки, содействия, интриги красивых женщин? Все это было самым настоящим феминизмом, созданным женщиной, чтобы защитить себя от подчинения полновластия мужчины.
Но прежде женщина стремилась развить свою собственную личность только в той области, которая связана с ее чисто женскими свойствами. Она стремилась прельстить мужчину при помощи своего кокетства, своей грации и нежности и, производя на свет большое количество детей, делаясь необходимой для них путем неустанных забот и попечений, старалась приобрести в семье авторитет, значение и власть.
Но, устремивши все свое внимание на развитие собственной личности в этом направлении, женщина не позаботилась о развитии некоторых других ценных способностей, данных ей природой: способностей к искусствам, музыке, живописи, литературе; у нее не было стремления проявить свой характер, свою личную энергию и самостоятельность в других сферах: в путешествии, в наблюдении и в опыте, в распоряжении своим имуществом и т. д. Словом, у нее не было желания проявить свою самодеятельность в тех областях, которые находились в исключительном ведении мужчин.
Это было не только недостатком, это было настоящим злом, и феминизм, возникший пятьдесят лет назад под своим теперешним именем, начал свою деятельность в высшей степени мудро, призывая женщин развивать свои индивидуальные особенности не только в чисто домашней сфере, но и вне ее, приглашая их заняться своей духовной культурой и отстаиванием своих интересов на поприще социально-политическом.
Этот призыв имел вначале своим последствием довольно заметный успех, так как женщина приложила все старания к тому, чтобы сделаться — и это, как показала действительность, удалось ей — более развитой, более чуткой, независимой, образованной, словом — более совершенной.
Но с течением времени эти реальные выгоды феминизма не замедлили выродиться в явления глубоко отрицательного характера. Развитие индивидуальных качеств своей личности сделалось для женщины единственной целью, единственным стимулом ее деятельности, который она совершенно перестала согласовывать с основным своим назначением, предопределенным самой природой.
