Королю Генриху III снился страшный сон. Он увидел себя бредущим в монашеском наряде по улицам Парижа, и хотя эти улицы были полны народа, но никто — ни простые буржуа, ни знатные сеньоры — не приветствовали его, своего короля. Так как это равнодушие толпы страшно поразило его, то он обратился с вопросом к горожанину, сидевшему на приступочке у своего дома. Горожанин презрительно повел плечом и ответил:
— С какой же стати будут обращать внимание на тебя, монах, когда парижане ждут въезда своего короля? При этих словах Генрих П1 даже отскочил назад.
— Какого короля? Ведь король — я! — крикнул он. Горожанин снова повел плечами и ответил:
— Полно тебе, глупый монах! Вот, смотри: едет король! Действительно, Генрих III вдруг услыхал звуки труб и барабанов. Затем из-за угла показался большой отряд под предводительством высокого мужчины с гордой осанкой, при виде которого вся толпа, как один человек, закричала:
— Да здравствует король Франции!
Генриху III, превратившемуся в бедного монаха, пришлось отойти в сторонку, чтобы пропустить кортеж короля. За королем, во главе швейцарцев, следовал Крильон, за ним
— Эпернон и адмирал Жуайез, и всем им самозванец — король отдавал приказания, и все они охотно и подобострастно повиновались ему.
Кто же был этот другой король? Генрих III не мог видеть его лицо, так как забрало его шлема было опущено.
Бедный король хотел крикнуть, что это — ошибка, но звуки замирали у него в горле. Он хотел кинуться к кортежу, остановить самозванца, воззвать к лояльности Крильона и прочих, но его ноги словно приросли к земле, и он не мог двинуться с места. Вдруг перед Генрихом очутилось какое-то мрачное здание, в котором он узнал монастырь; ворота последнего распахнулись, и глас свыше произнес: «Войди, несчастный монах!» В то же время неведомой силой Генриха повлекло в ворота. Он сопротивлялся, но ничего не помогло. Наконец он совершил нечеловеческое усилие и проснулся, обливаясь холодным потом в своем сен-клуском дворце.
Король первым делом соскочил с кровати, распахнул окна, высунул голову и принялся осматривать окрестности. Наконец он перевел взор вниз и заметил Крильона, который как раз осматривал дозорные посты. Вид Крильона окончательно привел в себя короля.
— Эй, герцог! — окликнул он начальника дворцовой стражи. Крильон поднял голову, узнал короля и почтительно поклонился ему.
— Поднимитесь ко мне, герцог! — снова крикнул Генрих. Через минуту герцог уже входил к королю. Его волосы сильно поседели, но это был все прежний молодец, бравый и бесстрашный вояка.
— Здравствуйте, Крильон! — сказал Генрих III. — Здравствуйте, государь.
— Знаете ли вы, зачем я позвал вас к себе?
— Нет, государь!
— Чтобы вы сказали мне правду!
— Это очень приятное для меня занятие, государь, тем более что я никогда не лгал в жизни. Да и вообще при всем дворе я единственный человек, от которого можно ждать правды.
— Честный Крильон!
— Чем именно могу служить вашему величеству?
— Я хочу знать, по-прежнему ли я — король Франции? Крильон угрюмо посмотрел на короля и ответил:
— Должно быть, вы, ваше величество, проснулись в очень хорошем настроении! Или вы принимаете Крильона за одного из своих миньонов?
— Увы, — вздохнул король, — у меня нет их больше! Их всех убили… Но вы все-таки не ответили мне на мой вопрос, герцог!
— Не могу ли я узнать сначала, что заставляет ваше величество так странно шутить?
— Странно — согласен, но только я вовсе не шучу. Я серьезно спрашиваю вас: король ли я еще?
— Ну конечно, государь!
— Франции?
— Франции!
— Ты, вероятно, задаешься вопросом, мой добрый Крильон, не сошел ли я с ума? Нет, милый мой, все дело в том, что я видел ужасный сон.
— А что именно приснилось вашему величеству?
Генрих III рассказал Крильону свой сон. Когда он кончил, Крильон сказал:
— Странное дело, государь, я тоже видел неприятный сон.
— Такой же, как и мой?
— Почти.
— Ну, так расскажите мне его, герцог!
— Мне приснилось, что две армии оспаривали друг у друга Париж. Ворота города были заперты, улицы перегорожены цепями и заставлены баррикадами…
— Без моего приказания?
— Да, государь. Вашего величества не было в Париже. Вы командовали той армией, которая осаждала Париж.
— Значит, Париж восстал?
— И да, и нет.
— Но как мог Париж оставаться лояльным, раз он запер ворота перед своим государем?
— У Парижа была королева.
— Королева? А как ее звали?
— Не помню, как ее называли по имени, но у многих на устах была кличка «женщина-дьявол».
— Какова она собою?
— Белокурая с голубыми глазами.
— У нее в руках была шпага?
— Нет, скипетр, но очень странный: ножницы, которыми она остригла волосы вашего величества.
— Слава богу, не все сны сбываются! — пробормотал король, бледнея и заметно трясясь.
