Рыбак ощупал рукоять своего ножа и проверил, как лезвие вынимается из ножен. Жест был инстинктивным, так как причина беспокойства вряд ли могла быть устранена с помощью ножа, даже такого зазубренного, кривого лезвия, которое одним ударом снизу вверх вспороло бы и человека. Ни человек, ни зверь не угрожали рыбаку в его одиночестве. Именно это полное отсутствие какого-нибудь живого существа на острове Ксапур, изобилующем диковинными строениями, напоминающими замки, угнетало рыбака.
Он только что вскарабкался на утесы, пробравшись сквозь джунгли, окружающие их, и теперь стоял среди немых свидетелей угасшей жизни. Под деревьями виднелись полуразрушенные колонны, вкривь и вкось тянулись остатки обвалившихся стен, а под ногами была широкая мостовая, растрескавшаяся, развороченная крепкими корнями деревьев.
Рыбак был типичным представителем того странного народа, происхождение которого терялось во мраке далекого прошлого. Они жили в примитивных рыбацких хижинах вдоль южного побережья моря Вилайет с незапамятных времен. Рыбак был плотно скроен, с длинными обезьяньими руками и мощной грудью, но с тощими бедрами и тонкими кривыми ногами. Его широкое лицо срезалось низким покатым лбом, волосы были густые и спутанные. Из одежды на нем был только пояс, на котором висел нож, и лохмотья, заменяющие набедренную повязку.
То, что рыбак оказался здесь, свидетельствовало о меньшей степени тупого безразличия, в котором пребывали его сородичи. Они редко посещали Ксапур. Остров был необитаем и почти забыт — просто один из мириады островов, которые рассеяны в огромном внутреннем море. Люди прозвали остров «Ксапур Твердокаменный» из-за его руин — остатков какого-то древнего царства, исчезнувшего и забытого еще до нашествия на юг хайборийских завоевателей. Никто не знал создателей этих сооружений, хотя среди Юэтши еще существовали малоприятные полузабытые легенды, которые смутно намекали на какую-то неизмеримо древнюю связь между рыбаками и неизвестным островным царством.
Однако уже прошли тысячелетия с тех пор, как кто-нибудь из Юэтши понимал значение этих сказаний. Люди повторяли их теперь, как бессмысленные заклинания, которые их губы привыкли произносить по традиции. Ни один Юэтши не добирался до Ксапура по крайней мере уже сотню лет. Ближайшее побережье моря было тоже безлюдным, только страшные хищные звери населяли непроходимые тростниковые болота. Деревня рыбака была расположена на некотором расстоянии к югу от этих болот. Шторм отнес утлое суденышко далеко от привычных мест и выбросил на острые скалы острова. Крушение произошло этой ночью в ярких вспышках молний и реве волн. Сейчас на рассвете небо было чистое и голубое; в лучах восходящего солнца капли на мокрых листьях сверкали, как драгоценные камни.
Рыбак взобрался на утесы, к которым его прибило ночью, потому что в водовороте шторма видел над этим местом потрясающий по своей силе разветвленный разряд молнии с аспидно-черных небес. Толчок от удара потряс весь остров. Он сопровождался таким оглушительным треском, какой вряд ли был бы возможен при попадании молнии в дерево.
Смутное любопытство побудило Юэтши к исследованию, и теперь он обнаружил то, что искал. При этом им овладело беспокойное чувство; он, как животное, ощущал скрытую опасность.
Среди деревьев возвышалось разбитое куполообразное строение, сложенное из гигантских блоков особого, подобного железу, зеленого камня, встречающегося только на островах Вилайета. Казалось невероятным, что человеческие руки могли вытесать и сложить эти монолиты, и конечно же за пределами человеческих сил было разрушить это сооружение. Но удар молнии расколол многотонные блоки, как стекло, и превратил некоторые из них в зеленую пыль. В результате свод купола был снесен почти целиком.
Рыбак пробрался через обломки и огляделся. То, что он увидел, заставило его издать звук, похожий на мычание. Внутри разрушенного купола в зеленой пыли, среди кусков разбитой каменной кладки лежал человек. Он лежал на золотом блоке. Одежда человека состояла из чего-то вроде юбки, подпоясанной шагреневым поясом. Черные волосы, ниспадавшие ровно подстриженной гривой на массивные плечи, придерживались у висков узким золотым обручем. На обнаженной мускулистой груди лежал необычный кинжал с широким серповидным лезвием и обтянутой шагренью рукоятью, навершие которой было украшено драгоценностями. Кинжал во многом напоминал нож, который рыбак носил у бедра, но край клинка не был зазубрен и совершенно определенно сделан был гораздо искуснее.
У рыбака разгорелись глаза при виде удивительного оружия. Человек, конечно, был мертв, он был мертв уже много веков. Этот купол стал его гробницей. Рыбаку не пришло в голову удивиться поразительному искусству древних, которые сумели сохранить тело в таком чудесном состоянии, что оно совсем не было тронуто тлением, а мускулы на руках и ногах так же, как вся плоть под темной кожей, выглядели плотными и объемными, словно живые. Скудные мозги Юэтши не вмещали так много мыслей сразу. В этот момент его обуревало единственное желание иметь кинжал, изысканность формы которого он остро чувствовал, хотя вряд ли мог сформулировать это в словах. Глядя на волнистые линии тускло мерцающего лезвия, он забыл обо всем.
