Март 1816 года
— Лучше взгляните сами на эти документы, леди Лидия, — сказал Роберт Теруиллиджер, старший партнер Лондонского королевского банка, элегантной красавице, сидевшей по другую сторону письменного стола.
Она неохотно взяла стопку документов из его рук и начала читать, давая Теруиллиджеру возможность как следует разглядеть ее.
В свои двадцать четыре года, когда большинство молодых леди считаются уже старыми девами, леди Лидия Истлейк отнюдь не собиралась уступать кому-нибудь место одной из самых безупречных леди в высшем свете.
Даже Теруиллиджер, не разбиравшийся в моде — несмотря на то что три его взрослые дочери прилагали немалые усилия, чтобы развить у него хороший вкус, — не мог не одобрить внешний вид леди Лидии Истлейк. На ней была изумрудно-зеленая накидка, отделанная шелковым шнуром цвета беж, на голове — изящная весенняя шляпка, украшенная листьями папоротника и цветами. Блестящие каштановые локоны обрамляли лицо с идеально правильными чертами: маленький заостренный подбородок, прямой носик, темные выгнутые брови и высокие скулы.
Но самой примечательной чертой были ее глаза: обрамленные длинными темными ресницами, экзотически приподнятые у висков, они были такого интенсивного синего цвета, что казались фиалковыми. Поговаривали, что сильные мужчины, заглянув в их фиалковые глубины, могли стать ее вечными добровольными рабами.
Роберт Теруиллиджер был сильным мужчиной. Но для того чтобы держать в узде таких, как леди Лидия Истлейк, требовалось быть очень сильным. Она была своевольна, склонна потакать своим слабостям, но при этом абсолютно очаровательна и способна заражать окружающих своим весельем. Но самое худшее заключалось в том, что она чувствовала себя абсолютно независимой.
С тех пор как три года назад леди Лидия достигла совершеннолетия, она не была подвластна контролю ни одного родственника-мужчины, поскольку никому не была дочерью, сестрой, племянницей, женой, вдовой либо подопечной.
Теруиллиджер не был лично знаком с ее родителями, и пост ее личного банкира достался ему по наследству, но он о них много слышал. Их история какое-то время была предметом пересудов.
После смерти старшего брата Роналд Истлейк стал наследником огромного состояния, в основе которого лежали многочисленные земельные владения благородного семейства, приумноженные благодаря готовности брата вкладывать капитал в торговлю — в буквальном смысле этого слова. Истлейки владели империей, занимающейся морскими перевозками. После старшего брата осталась также его вдова Джулия, которая могла теперь снова выйти замуж.
Было очевидно, что Роналд и Джулия уже довольно давно влюблены друг в друга, потому что едва успел закончиться период траура, как Истлейк убедил Джулию бежать с ним во Францию, потому что в Англии ни один священник не стал бы сочетать их браком, ссылаясь в качестве оправдания на древнюю религиозно-нравственную традицию, не одобряющую брак с вдовой брата.
К счастью, французские священники не были столь сильно привержены традициям.
Учитывая баснословные размеры унаследованного состояния, а также тот факт, что кто угодно мог потребовать расторжения их брака на основании заповеди, запрещающей женитьбу на вдове брата, они решили после бракосочетания больше никогда не возвращаться в Англию, чтобы не ставить свой брак под угрозу. Они укрепились в этом решении еще больше, когда менее года спустя у них родилась дочь.
Судя по всему, в изгнании они чувствовали себя очень хорошо. В международных кругах они были широко известны своим обаянием, склонностью к перемене мест, жизнелюбием и позицией невмешательства. Малолетнюю Лидию они всюду брали с собой. Королевские дворы Европы были площадками для ее игр, а самые дальние оконечности Британской империи — ее задним двором.
Они были знаменитыми, везде желанными, богатыми и влюбленными друг в друга, но, по мнению Теруиллиджера, все это не оправдывало их пренебрежения к будущему своей дочери. Очевидно, мысль о том, что они не всегда будут молодыми и полными сил и что вообще человек не вечен, никогда не приходила им в голову, потому что они даже не подумали заранее позаботиться о своем единственном ребенке, если с ними что-нибудь случится. А с ними именно так и произошло: они погибли в дорожно-транспортной катастрофе.
После их смерти леди Лидия в возрасте четырнадцати лет стала наследницей одного из крупнейших в Англии неотчуждаемых состояний, а это означало, что собственность принадлежит только ей одной, и она может поступать с ней как пожелает, и не обязана сохранять ее для передачи следующему поколению. Поскольку родни у нее не было, она стала подопечной короны, и принц-регент назначил ее опекуном престарелого сэра Гримли, одного из своих кузенов, человека, финансово ответственного, но вечно отсутствующего у себя дома. Бедная девочка, которая была любимицей дюжины европейских королевских дворов, оказалась единственным ребенком в суссекском доме сэра Гримли, где рядом с ней, кроме наемного обслуживающего персонала, не было никого.
Потом, когда Лидии исполнилось шестнадцать лет, ее взяла под свое крылышко ее крестная и друг детства ее матери, овдовевшая герцогиня Гренвилл, которая представила ко двору многообещающую красавицу. С тех пор они стали самыми близкими подругами, несмотря на разницу в возрасте.