* * *
— Грузите в машину. Сейчас ему дядя доктор укольчик сделает, и сам все расскажет, только успевай слушать. Видали мы таких упертых…
Двое бойцов подхватили его под мышки и поставили на ноги. Ноги подгибались, скованные за спиной руки согнулись кольцом, тело безвольным мешком повисло на подхвативших его руках.
— Ну чего? За руки, за ноги? — третий боец подошел спереди.
Тело, только что болтавшееся безжизненной тряпкой, вдруг развернулось, словно стальная пружина. Он оттолкнулся ногами от земли, прогнулся назад… что-то хрустнуло — то ли локоть, то ли плечо… вывернувшись немыслимым штопором, почти перевернувшись вниз головой, он зубами дотянулся до висевшей на поясе бойца гранаты… короткий щелчок…
Казалось, граната падает очень медленно — поворачивается, касается земли, взметнув небольшой фонтанчик пыли… через мгновение — нет, через четверть мгновения — рядом упала выдернутая чека…
Дожевывая бутерброд, Борис разглядывал содержимое спортивной сумки. Вроде ничего не забыл, можно идти. Щелкнул замок, входная дверь начала открываться — и уперлась в черный сумочный бок.
— Эй, люди, — донеслось из-за двери, — дайте воды напиться, а то так есть хочется, что переночевать негде.
— Что-то ты сегодня рано, — буркнул Борис, распахивая дверь. — Все шедевры уже нарисовал?
— Не, немножко на потом оставил, — ухмыльнулся Глеб и кивнул на сумку. — На тренировку?
— Надеюсь, что нет, — промычал Борис неразборчиво, дожевывая остатки бутерброда.
— Не понял… — Глеб картинно поднял брови, изображая изумление. — Куда ты еще с этой бандурой, — он слегка подтолкнул сумку, — можешь намылиться?
На мгновение зеркало отразило их обоих — похожих, что называется, как две капли воды, но все-таки чем-то неуловимо различных.
Глаза готового к схватке бойца и глаза готового к работе художника одинаково зорки и сосредоточенны, но тени в глубине их — разные.
— Да есть одна тема… — плюхнувшись на пол, Борис принялся шнуровать кроссовки. — Клык обещал меня сегодня в настоящий бой выпустить. Если не подведет…
— Что еще за Клык? Почему не знаю? Ну-ка колись, брателло, — Глеб подмигнул.
— Ну… тренировки тренировками, про это все знают. Но там есть реальный бойцовский клуб. Ясен пень, я тебе ничего не говорил, угу?
— Могила, — ухмыльнулся Глеб. — А Клык главный, что ли? Странная кличка.
— Ну, типа менеджера. Не самый главный, но за всем следит. Черт его знает, почему Клык — то ли укусил кого-то, то ли с зубами что-то не то. Ну вот, Клык обещал меня сегодня в настоящий бой пустить. Если главный их разрешит. Такие дела! — одним стремительным движением поднявшись с пола, Глеб перебросил через плечо ремень сумки. — Так что можешь сходить в церковь и помолиться за своего братца. Стать настоящим бойцом — вроде как второй день рождения. Шутка! — он подмигнул.
— Может, лучше помолиться, чтоб тебя там не прибили? — задумчиво проговорил Глеб и прислонился к двери, перекрывая выход. — Ты как, хорошо подумал? Тебе оно надо?
— Ты чего, братан, испугался за меня, что ли? Не смеши мои тапки! Я их всех на раз сделаю. Ты же меня видел на ринге, все говорят — ураган. Нет?
Но Глеб продолжал стоять возле двери, не давая брату выйти.
— Одно дело на ринге… Правила, рефери, секунданты, все дела. И то всякое бывает. А ты говоришь — бойцовский клуб. Это же бои без правил, так? Я про такие слыхал… Могут и убить… И очень запросто…
— Прочь с дороги, куриные ноги! — Борис обхватил брата, приподнял и легкой подсечкой усадил на пол. Очень осторожно усадил, как стеклянного. — Ну не куксись ты так. Ничего со мной не будет. Я крутой, но не тупой.
Не поднимаясь, Глеб уперся в дверь вытянутой ногой:
— Тогда я с тобой пойду.
— Вот еще новости! За каким лешим? Ты ж у нас художник, товарищ нежный, чувствительный. А там кровища, зубы летают, уши трещат, ну и мать-перемать, не без того, — засмеявшись, Борис взъерошил брату волосы.
Отпихнув его руку, Глеб сердито буркнул:
— Нежный, говоришь… — но тут же усмехнулся. — Кто-то же должен будет твое бездыханное тело в морг оттащить. Ну или в больничку, если повезет, — он поднялся. — Не, я серьезно. Давай я с тобой схожу. Посижу там в уголочке, порисую… пока тебе ребра будут пересчитывать. Мне правда так спокойнее. Ну, и тебе хоть один болельщик. Или, — он вытащил мобильник, покрутил его у брата перед носом, — предкам настучу.
Борис захохотал:
— Ба, шантаж?! Неужели прям так-таки и настучишь?
— Прям так-таки и настучу, — повторил Глеб, снова помахав мобильником. — Клянусь… твоим здоровьем клянусь.
— Хм. Верю… Ладно, сдаюсь, — Борис махнул рукой. Пошли. Только если Клык тебя не пустит, я не виноват.
— Заметано, — улыбнулся Глеб. — Погодь две секунды, бутерброды прихвачу.
Борис засмеялся:
— Если ты про те, что от завтрака оставались, то я их уже схомячил, а новые некогда варганить, — приобняв брата за плечи, он потянул его к двери. — Время поджимает. Погнали уже, по дороге тебе чего-нибудь пожевать купим.
— Ну ты гад прожорливый! Самого близкого человека голодным оставил! Борис — повелитель дохлых крыс!
— Самый близкий у меня человек — это я сам, — ухмыльнулся тот. — А тебе пожевать чего-нибудь по дороге купим. Глебушка-Глебушка, на тебе хлебушка!
