ГЕРБЕРТ В. ФРАНКЕ
ЗАКОНЫ РАВНОВЕСИЯ
Тишина. В окнах звуконепроницаемые стекла. Лишь за дверью время от времени слышится слабый шум: то прошелестят по синтетическому покрытию пола резиновые колесики, то послышится потрескивание накрахмаленных халатов, то чейто шепот. Все вокруг пропитано запахом дезинфекции ковры, книги, комнатные растения, даже волосы врача. - Вот она! - пробормотала медсестра, вынимая перфокарту из картотеки.Форсайт, Джеймс. 26 лет. Отделение Р2. - Отделение Р2? переспросил брюнет, сидевший в глубоком овальном кресле с оранжевой обивкой. Врач потянулся за перфокартой. - Р2 - отделение для душевнобольных преступников. Если вы хотите что-то узнать у него, то не мешкайте, инспектор. Сегодня после обеда его переориентируют. - Можно на пего взглянуть? - Пойдемте! Хотя врач шел быстро, движения его были размеренными, степенными человек, которому подчиняются шестьсот операционных автоматов, должен и вести себя подобающе. Инспектор следовал за ним. Им пришлось пройти по длинным безлюдным коридорам, потом на лифте спуститься в подвальный этаж. - Смотрите, вот он! - Врач остановился перед одной из дверей. На уровне глаз находилось потайное окошечко. Инспектор заглянул в камеру, где, кроме откидной кровати и санузла, ничего не было. На матрасе из пенопласта сидел молодой человек внешности ничем не примечательной. Лоб у него высокий, в морщинах, рот тонкогубый, глаза полузакрыты. - В чем проявляется его болезнь? - поинтересовался инспектор. - Мы уже проделали с ним кое-какие опыты, ответил врач.- Погодите, я, может быть, вам продемонстрирую... Он огляделся, потом подошел к одному из встроенных стенных шкафов. Достал из него пылесос - продолговатый, в светло-коричневом синтетическом футляре аппарат. Конечно, футляр был запломбирован. Врач открыл дверь и пододвинул аппарат ногой в камеру. Не говоря ни слова, опять закрыл дверь. Жестом руки подозвал инспектора и указал на потайное окошечко. Некоторое время они молчали, потом врач спросил: - Что вы видите? - Он двигается. Встал... наклонился... Поднял аппарат, поставил на постель. - Хорошо! - сказал врач с оттенком торжества в голосе.- Сейчас вы сами убедитесь. - Он повертел аппарат... Склонился над ним... Теперь я ничего не могу разобрать! - Позвольте мне... ага... я так и думал! Можете удостовериться! Инспектор опять подошел к окошечку. - Он... Что?! Боже мой, он сорвал пломбу! И вы допускаете это, доктор? Врач пожал плечами. - Это помещение, любезнейший, в некотором смысле ничейная земля. Здесь законы этики не действуют. Но сейчас будьте повнимательнее! Инспектор снова заглянул в камеру. Прислонившись к двери, он пригнулся, будто на плечи ему давила тяжелая ноша. - Ну что? - спросил врач. Его гость энергичным движением закрыл заслонкой смотровое окошко. Побледнев, проговорил дрогнувшим голосом: - Непостижимо! Это извращение... Безумие... Он вывинтил винты, снял крышку. Что-то достал из аппарата - провод, стеклянный патрон и еще что-то блестящее, металлическое... Это омерзительно... я не могу вынести этого. - Да, да,- сказал врач.- Тяжелый случай. Поэтому он у нас под наблюдением. - Но переориентировать его вы не станете,- сквозь сжатые зубы процедил инспектор. Зрачки широко раскрытых глаз врача заметно увеличились. - Я не понял. Этот человек-вырожденец. Извращенный преступник, если угодно. Он нарушает правила приличия и порядочности. Послушайте, инспектор... Полицейский чиновник достал из нагрудного кармана официальный документ. Сложенный синтетический листок сам собой раскрылся, и врач увидел напечатанные строчки, скрепленные печатью с тиснением. Он быстро пробежал глазами текст. - Странно,- сказал он.- Полиция берет под свою защиту преступника, вместо того, чтобы предать его суду. Можно ли узнать причину? - Почему нет? Но больше никому ни слова.- Инспектор подошел поближе к врачу и прошептал.- Происходит нечто необъяснимое. Идет процесс... как бы выразиться поточнее... - Что происходит? - нетерпеливо перебил его врач. Инспектор неопределенно повел рукой. - Многое. И в разных местах. В общем и целом - мелочи. А в совокупности своей это для нас угроза: средняя скорость поездов метро за последние полтора месяца повысилась на двадцать километров в час. Новейшие видеокомбайны целыми месяцами никто не выключает, и это не отражается на качестве изображения и прочих показателях. Материал, из которого сделаны конвейеры, практически больше не знает износа. Вы понимаете, что это значит? - Разве это не благотворные улучшения? - Благотворные? Разве что на первый взгляд. Вы забываете, что тем самым нарушается технологическое равновесие. Но даже не это нас встревожило. А вот... кто за этим стоит? Должен же кто-то стоять за этим! Врач побледнел. - Не хотите же вы сказать, что вновь появились бунтари... что они... Нет, невозможно - всех ученых и научных работников давно переориентировали... - Напоминаю: никому ни слова! - Голос инспектора стал твердым. - Я хочу побеседовать с ним!
Когда Джеймс Форсайт услышал звук откатывающейся двери, он попытался спрятать под матрасом из пенопласта детали разобранного аппарата, но не успел. Он поднялся и стал так, чтобы сразу их не заметили. От волнения и страха Джеймс дрожал всем телом. Врач хотел было что-то сказать, но инспектор опередил его. Оба они избегали смотреть в ту сторону, где за спиной больного лежали детали. - Даже повреждение пломбы - пусть и по неосторожности - уже наказуемо! Вам это известно! Джеймс кивнул. - Вас арестовали за то, что вы разобрали стиральную машину. - Она сломалась, - сказал Джеймс. - Почему вы не обзавелись новой? Джеймс пожал плечами: он знал, что его никто не поймет. - Почему же? Отвечайте! - Я хотел понять, что с этой штуковиной стряслось, захотелось ее починить. - Захотелось? И поэтому вы пошли на преступление? - спросил инспектор, покачивая головой.- Но продолжайте! А этот пылесос? Зачем вы его разобрали? В этом не было ни малейшей необходимости. - Нет,- сказал Джеймс, а потом крикнул: - Никакой необходимости не было! Но я уже полтора месяца сижу в этой камере - без радио, без видео, без журналов! Мне скучно, если вы понимаете, что это такое! А заглядывать внутрь разных приборов мне просто занятно. Меня интересует, для чего все они предназначены - эти рычаги, винты, шестеренки! Что вы хотите: сегодня меня переориентируют...- Он упал на постель и повернулся лицом к стене. - Не исключено, что обойдется без переориентации,- сказал инспектор.- Все будет зависеть только от вас, Форсайт.
