Закон стаи

В вечернем небе уже сгустились сумерки, когда в межгорную долину вползла тяжелая черная туча. Где-то вдали зарокотал гром. Порывы ветра принялись безжалостно трепать деревья в оливковой роще, ломая цветущие ветви, и вскоре в небе уже кружил снегопад из оборванных лепестков. Степой хлынул дождь.

Дозорные на стенах старого замка сначала обрадовались, грозе — им опостылела удушливая жара, безраздельно царившая и этих местах последнее время. Они срывали с себя одежду, запрокидывали к небу лица и подставляли разгоряченные зноем тела под освежающие струи воды… Но вскоре радость стражников пошла на убыль.

Дороги вокруг замка превратились в полноводные реки, тропинки — в ручейки, и уже казалось невероятным, что там, где все теперь пребывало во власти бушующего потока, недавно была иссушенная солнцем земля с пожелтевшей чахлой травой.

Наконец настал миг, когда стражники решили перебраться в башню: сухо и обзор не хуже. Да и было бы чего опасаться — в такую-то непогоду хозяин собаку на двор не выгонит — какие тут злоумышленники! Так думали стражники. И ошибались.

Прячась в тени старых стен, к подножию главной башни подкатила обтянутая плотной холстиной повозка. Из-под полога выскользнула человеческая фигура, с головы до ног закутанная в серый плащ. Каждый шаг давался человеку с трудом. Сапоги, полные воды, громко чавкали, раскисшая почва выскальзывала из-под ног. Понурая лошадка испуганно вырывалась из рук возницы при каждом новом раскате грома, колеса повозки увязали в грязи.

Все это вызывало естественное негодование, и с уст выбивающегося из сил человека то и дело срывались длинные витиеватые ругательства. Проклятия были отнюдь не грозными — скорее жалобными и плаксивыми. В них звучало робкое обращенье к богам, с просьбой прекратить творящееся безобразие. При этом жалобщик совершенно упускал из виду, что именно разгулу стихии он и обязан своим здесь беспрепятственным появлением.

Уныло посмотрев на каменную кладку стены, человек развернул телегу и подставил под дождь ладонь, втайне надеясь, что боги услышали его мольбы, и гроза вот-вот прекратится. Но ливень не ослабевал. Человек вздохнул и сдернул с повозки холстину, обнажая прятавшееся под ней хитроумное устройство.

Затем, ловко приладив к конструкции подзорную трубу с прозрачным кристалликом горного хрусталя, направил ее на единственное освещенное в замке окно. В трубу он разглядел глубокую черную трещину, зияющую прямо над оконной нишей. С уст человека сорвалось одобрительное мычание. Он потянулся к рычагу.

Внезапно рука его замерла, а на лице возникла недовольная гримаса: при расчетах не были учтены сила дождя и ветра. Пришлось перенастраивать машину. После долгих мучительных трудов, сопровождавшихся нетерпеливым поскуливанием, он закончил свою работу… Теперь все казалось в порядке, и рука плавно потянула за рычаг. Раздался щелчок освобождаемой пружины, и вверх, навстречу нескончаемым струям воды, понесся гарпун, увлекая за собой пеньковый канат, конец которого был прикреплен к хвостовой части оружия. Разматываясь, зажужжала, разбрасывая во все стороны брызги, бобина. Завершив полет, гарпун впился в стену, попав точно в трещину. Стрелок подергал за бечевку и удовлетворенно хмыкнул. В яблочко!

В следующий миг к канату был прикреплен ранец с замком. Человек запрыгал на месте, пытаясь освободиться от насквозь промокшего плаща, а когда ему это удалось, накинул на себя ремни ранца и принялся крутить оказавшееся па груди колесико. Подъем начался.

Звали этого умельца Тиврано, но в последнее время к нему обращались по кличке Клок Шерсти — в банде «волков», членом которой он состоял, не принято было употребление настоящих имен.

До того как встать на путь разбоя, Тиврано, будучи крестьянином, заслужил репутацию завзятого неудачника.

За какое бы дело он ни брался — заканчивалось оно неизменно плохо. Неурожай на его скудном поле считался обычным явлением, кролики дохли не реже двух раз в год, жена попалась злющая и сварливая, детей не прижили. Как говорится: куда ни кинь — всюду клин.

Однажды, по завершении летней страды, селяне поехали в город, продать излишки урожая. После долгих уговоров прихватили с собой и Тиврано. В лесу на обоз напали. Не успели разбойники убраться с добычей, как крестьяне прогнали главную, по их мнению, причину их невезения — своего непутевого земляка.

Деваться Тиврано было некуда, вот он и прибился к бандитам. Начали головорезы с того, что тщательно обыскали своего будущего сотоварища: вдруг чего утаил? В результате обыска, в одном из карманов обнаружили обрывок собачьей шкуры. Весть об этой находке быстро распространилась, и вскоре к новичку неотвязно пристала кличка: Клок Шерсти.

В банде Шрама дела бывшего земледельца тоже пошли не лучшим образом. В засады с его участием никто и никогда не попадал, а единственные жертвы, случайно пойманные в лесу, всегда оказывались без денег и богатых родственников, с которых можно бы было потребовать выкуп. К тому же выяснилось, что с военным делом Тиврано, мягко говоря, не в ладах. Меч постоянно вываливался у него из рук, а стрелы исчезали в лесной глуши, успешно минуя мишень.