Януш Зайдель
Закон есть закон
Уже несколько минут Кон пытался сообразить, где же он находится и что за тип медленно прохаживается по небольшой мрачной комнатке, в которой он неизвестно как оказался. Пока что было ясно одно: все происходит наяву, но легче от этого не стало.
Кон закрыл глаза и попытался восстановить ход событий.
Была среда, семнадцатое июля. Это он помнил. Он стартовал из района Юпитера, солнце виднелось на заднем экране. Испытательный полет проходил без неожиданностей, все механизмы и приборы работали нормально до тех пор, пока…
Да, теперь он вспомнил все. Скорость составляла половину скорости света, двигатели давали шестьдесят процентов максимальной мощности, ускорение, которого он не ощущал в своей безынерционной камере, достигало прямо-таки фантастических величин. Он передвинул вперед рычаг тяги, чтобы проверить, дадут ли двигатели полную мощность. Ускорение возросло.
«А что если сбросить тягу?» – подумал Кон, сдвинул рычаг в нулевое положение и взглянул на акселерометр. Сначала он подумал, что заело стрелку прибора, но первые же результаты контрольной проверки показали, что дело обстоит хуже: фотонный двигатель потерял управляемость. Он работал почти на полной тяге, и запасов топлива было вполне достаточно, чтобы выбросить ракету за пределы Солнечной системы. Надежды никакой. Фотонный двигатель пошел вразнос, и его нельзя было остановить. Он прекратит работу, только когда полностью израсходуются запасы топлива. Однако прежде чем это случится, ракета успеет набрать околосветовую скорость.
Кон знал, что не в его силах что-либо изменить, поэтому волноваться и нервничать бессмысленно.
Скорее по многолетней привычке, а не из надежды на спасение он включил установку для анабиоза и лог как можно удобнее. Случись все это в Солнечной системе, его бы рано или поздно нашли, но сейчас…
…И вот теперь эта слабо освещенная комната и человеческая фигура… Значит, все же каким-то чудом, по необъяснимой случайности он вернулся? Фантастика!
Кон открыл глаза, пошевельнулся и глубоко вздохнул. Фигура подплыла и остановилась рядом с ним, вырисовываясь на фоне стены, которая стала желтоватой. В комнате посветлело, и Кон опять решил, что он спит.
Перед ним стояло нечто, весьма отдаленно напоминавшее человека: белая глыба, похожая скорее на снежную бабу или человека, который только что вынырнул из кадки с густой сметаной.
– Добрый день, – сказало Нечто. Произношение у него было безукоризненным. – Ты уже… э… очухался?
Кон глядел на снежную бабу и всеми силами старался проснуться.
– Я спрашиваю, ты здоров? – уточнила снежная баба.
– Думаю… д-д-да! – пробормотал Кон, с трудом сдерживаясь, чтобы не щелкать зубами. – Кто ты?
– Я не «кто», а «что». Я обслуживаю девяносто четвертую станцию Контроля.
– Где я? – крикнул Кон. Он быстро сел и свесил ноги, а снежная баба попятилась, еще больше расплылась и почти совсем утратила сходство с человеком.
– Ты на девяносто четвертой станции Контроля Галактического Космоплавания.
Кон осовело смотрел, как руки и ноги белой снежной бабы сливаются с бесформенным, теперь ставшим цилиндрическим туловищем. Он вздрогнул.
– О, прости! – бывшая снежная баба молниеносно превратилась в идеальную человеческую фигуру, напоминавшую классическую скульптуру из белого мрамора с белыми глазами и губами. – Прости, но мне чрезвычайно трудно сохранять все время твою форму. Никогда в… э… жизни я не видела ничего менее функционального…
– Стало быть, это не твоя форма?
– Само собой. Твоя.
– А как выглядишь ты?
– Никак. То есть по-разному, в зависимости от потребности и обстоятельств. Но твоя форма исключительно сложна.
– Тебя это затрудняет?
– Меня ничто не затрудняет. Просто, чтобы сохранять себя в этой форме и одновременно разговаривать с тобой, нужно слишком много внимания, и поэтому я начинаю расплываться.
– Тогда прими самую удобную для тебя форму!
– Так ты согласен?
– Да.
– Благодарю. Так и запишем! – классическая скульптура с явным облегчением расплылась и осела на пол в виде большой приплюснутой капли.
Кон присмотрелся внимательнее. Капля не была неприятной или скользкой, она напоминала большой белый и гладкий дождевик либо кусок хорошо замешенного теста. Кон все яснее и яснее понимал, что это явь, действительность…
– Так видишь ли, пришелец, – продолжал дождевик, – инструкция, которой я подчиняюсь, требует, чтобы я принимал форму существа, с которым у меня установлен непосредственный или же телетрансляционный зрительный контакт. Разговаривать я обязан также на языке этого существа. Должен сказать, что все это не так просто, особенно когда впервые имеешь дело с новым типом существ, например с тобой.
Кон осмотрелся. Комнатка была небольшая, никакой мебели, кроме мягкого ложа, на котором он сидел. Ни двери, ни окна.
– Скажи, как я тут очутился? – спросил он. – Да, прежде всего, как тебя зовут?
– Никак. Только живые существа имеют право на имя. Для удобства можешь называть меня Мик. Это сокращение: младший инспектор контроля. Но только неофициальное.
– Слушай, Мик, что все это значит? Где я? В Солнечной системе?
– Если я верно расшифровал записи приборов твоего космолета, ты прошел путь, который свет преодолевает примерно за пятьдесят единиц, называемых у вас годами. С кораблем что-то стряслось, и тебя занесло сюда случайно…
