В жаркий июльский полдень, когда воздух расплывался маревом и ржаво дребезжал от зноя, в графстве Сассекс, в тихом уютном местечке Пилтдаун, из недавно заброшенного рудника вылезали люди. В руднике прежде добывали гравий, а затем участок купил мистер Чарльз Доусон, и теперь здесь проводились тщательные археологические раскопки.
Мистер Доусон смолоду был адвокатом, но юриспруденция ему скоро наскучила, нетерпеливая натура требовала приключений и открытий, а пуританское воспитание столь сильно отшатнуло от Церкви, что он готов был всё своё свободное время и деньги потратить на развитие науки, дабы силы разума восторжествовали над мёртвыми догмами.
И недаром знакомые с завистью и лёгкой иронией прозвали его «джентльменом удачи» – капризная дама Фортуна и впрямь улыбалась ему чаще, чем другим археологам, ведь он уже столько открытий успел совершить: проводил изыскания в районе древних пещер неолита, нашёл следы первого использования в Англии чугуна, раскапывал римский лагерь. Но самым заветным желанием мистера Доусона стало найти недостающее звено между обезьяной и человеком. И даже этой мечте, казалось бы, несбыточной, похоже, суждено было стать реальностью. Словно Сам Господь Бог решил помочь Доусону доказать, что Его нет и быть не может!
Однажды рабочие, разрабатывавшие гравийный рудник, принесли ему фрагмент черепа древнего человека. Череп, по словам этих вандалов, изначально был целым, но они раздробили его киркой, и только одному пришло, к счастью, в голову сообщить о находке мистеру Доусону, поместье которого находилось неподалёку. Остатки черепа найти не удалось – их вывезли вместе с гравием на строительство железной дороги в Брайтон.
Незамедлительно мистер Доусон купил участок с рудником, весьма прилично при этом приплатив, ибо наука требует жертв, и те же рабочие, которые прежде лениво совершали тупую и безрадостную работу, теперь с энтузиазмом принимали участие в грандиозном эксперименте: тщательно просеивали породу в надежде найти следы древнего человека на территории родного Пилтдауна.
Соседи, услышавшие о находке, тоже немало увлеклись раскопками, во всем Сассексе только и разговоров было о найденной стоянке древнего человека. Всем хотелось своими глазами увидеть историю и, может быть, если повезет, прикоснуться краешком рукава к славе.
Но мистер Доусон не сразу позволил соседям присоединиться к нанятым землекопателям – он, как юный герой американского беллетриста Марка Твена, Том Сойер, прежде внушил соседям, какое ответственное дело на них возлагается и что они должны быть благодарны ему, Доусону, за то, что он позволил им принять участие в его раскопках. Благодаря такой политике, со временем добровольцев-соседей на раскопках стало гораздо больше, чем нанятых рабочих, но бесплодные двухмесячные поиски и жара последних дней отпугнули многих, из соседей остались только двое самых стойких и преданных делу науки. Да и рабочие начинали ворчать – сейчас им уже казалось, что копать гравий для строительства дороги – занятие, исполненное гораздо большего смысла, чем просеивание грунта, в котором, похоже, ничего и нет. Одно лишь воспоминание о найденном черепе ещё заставляло их работать.
Наступило время ланча, усталые, потные, в грязных подтёках, люди вылезали из рудника и тянулись к придорожному навесу, где обычно их уже ждала вода для умывания и ланч. Но сегодня автомобиль мистера Доусона, подвозящий из поместья провизию, всегда надёжный, как слово джентльмена, задерживался, а запасы воды подошли к концу еще час назад. Всё было выпито. Люди валились под навес, в тень, и лежали в полном изнеможении. Спустя десять минут послышалось глухое недовольное ворчание. Мистер Доусон и без того нервничал – не случилось ли чего с миссис Доусон. Он выскочил на дорогу, но автомобиля всё еще не было видно.
К мистеру Доусону подошёл Эдвард, рослый плечистый крепкий рабочий, приложил козырьком ко лбу ладонь, дёрнул жёсткими скулами, молча пожевал губами.
– Кажется, там лужа, – промолвил он, указывая черным от грязи пальцем на дорогу. – Пойду хоть руки ополосну.
– Нет, это мираж, – объяснил ему мистер Доусон. – В жаркую погоду, благодаря тому, что различные слои воздуха нагреваются неравномерно, можно видеть мнимые изображения предметов, находящихся далеко за горизонтом. Таким образом нам становятся видны воды Ла-манша, находящиеся вдали отсюда. На самом деле, никакой лужи там нет.
Эдвард не поверил, прошёл метров сто по дороге, но убедившись в правоте мистера Доусона, повернул назад. Не успел он вернуться, как вдалеке показалось облачко пыли, которое быстро приближалось, и мистер Доусон облегчённо вздохнул, вскоре послышалось фырчание мотора и около навеса притормозил черный блестящий автомобиль. Правда, за рулём оказался не шофёр мистера Доусона, а хозяин соседнего поместья, сэр Артур Дойль, медик и беллетрист, в последние годы он включил в свою фамилию среднее имя и теперь горделиво называл себя сэр Артур Конан-Дойль.
Но не это было главным из того, что раздражало мистера Доусона в сэре Артуре, при редких встречах с соседом ему страстно хотелось осмеять его за подростковый максимализм и резкость суждений, зачастую поверхностных, которые тот ни от кого не скрывал, за то, что в приступе псевдорелигиозности он изменил здравому смыслу и предал науку, за пафосность, с какой он отзывался о своих предках – даже собрал и развесил в гостиной фамильные гербы, за то, что претендовал называться писателем, хотя из-под пера его не появлялось ничего стоящего – только бульварные никчемные книжонки о выдуманном сыщике Шерлоке Холмсе, использующем дедуктивный метод расследования. Сэр Артур, разумеется, воображал, что этого персонажа он пишет с самого себя и очень превозносился аналитическими способностями своего ума. Совсем недавно он, с присущей ему бесцеремонностью, вторгся в область юстиции, которую совершенно не знал, взял на себя роль сыщика и доказал невиновность подсудимого молодого парса. Понятно, что на присяжных подействовали не столько доводы и аргументы сэра Артура, сколько его авторитет и апломб. Если бы мистер Доусон продолжал заниматься юридической практикой, он подходил бы к этому делу совершенно иначе, профессионально, а не как неоперившийся дилетант. А книжки сэра Артура… На деле они были, стыдно сказать, детскими, и это понятно, ибо подобное тянет к себе подобное, что может серьёзного написать любящий шумиху пустозвон, у которого сознание так и не созрело до взрослого состояния. Об этом ему неоднократно, между прочим, замечали умные люди, но он всегда пропускал их слова мимо ушей – ибо ставил себя выше чужих суждений. Нет, не писатель – сэр Артур. Слабый подражатель Эдгару Алану По, Эмилю Габорио и Уилки Коллинзу. А с настоящими писателями – Бернардом Шоу и Гербертом Уэллсом он недавно не на шутку разбранился. И это понятно, ведь графоман всегда будет завидовать подлинному таланту.
