Глава 1. Эскадрилья назойливых мух
Таркис от всей души ненавидел Клотильду и заботливо лелеял в себе это отвратительное чувство, надеясь, что когда-нибудь, в один прекрасный день, он сможет позволить себе высказать надменной красавице прямо в лицо все, что он о ней думает. Естественно, планы натерпевшегося унижений молодого человека не ограничивались лишь произнесением пафосного, обличительного монолога. Еще Таркис мечтал опорожнить мочевой пузырь в благоухающий лепестками роз бассейн, а также подвесить за задние лапки на самое высокое дерево в парке ее капризную любимицу Жанетту, уродливого карликового пинчера, такую же несносную и стервозную самочку, как и сама хозяйка.
Среди всех неудач, выпавших на долю высокого и стройного юноши, самой крупной и отвратительной была встреча с Клотильдой Дебарн: женщиной, перед которой следует стоять на коленях с букетом цветов и признаваться в любви; красавицей, о которой можно лишь тайно вздыхать по ночам и, прижимая к груди замусоленную подушку, представлять, что ты соприкасаешься с ее обворожительным, волшебным, нежным телом, у которого нет изъянов, нет ни одной неправильной линии и недостаточно упругой формы.
Причина ненависти Таркиса крылась не столько в осознании невозможности осуществления его тайных желаний, сколько в той чудовищной снисходительности и пренебрежении, которые каждый день с завидным постоянством демонстрировала ему жестокосердная Клотильда. Она не воспринимала юношу всерьез, не считала его мужчиной и позволяла себе при нем всякие вольности, оттачивая на беззащитной перед ее чарами молодости новые уловки обольщения и приемы манипуляции особями противоположного пола. Вот и сейчас, прекрасно зная, что молодой человек должен вот-вот принести ей бумаги, красавица нежилась в шезлонге возле бассейна и даже не удосужилась прикрыть свою обворожительную наготу. Она мучила его, истязала каждый день, то даря обворожительные улыбки, то недовольно хмуря тонкие брови. Она была старше, умнее, имела завидное положение в обществе и отлично осознавала, что делает. Ей нравилось играть с юношей, используя на все сто процентов права хозяйки. Таркис ненавидел Клотильду, но вынужден был подчиняться правилам жестокой игры, то скромно потупив взор, то отвечая на благосклонную улыбку госпожи румянцем смущения на юном лице. Клотильда чувствовала, что при случае секретарь ей отомстит, но так же и твердо знала, что этот случай никогда ему не представится. К слугам нельзя привязываться, их надо максимально использовать и выбрасывать, как старые, изношенные перчатки. День замены Таркиса еще не настал, вулкан его ненависти был еще очень далек от разрушительного извержения.
– Почему ты заставляешь ждать, неужели так трудно принести несколько бумаг?!
* * *
Прекрасная Клотильда немного приподнялась в шезлонге, отчего ее смуглая кожа с нежно-фиолетовым оттенком заблестела под лучами жаркого, полуденного солнца. Лицо начальственной особы было хмурым, а почти прямая линия пухловатых губок не предвещала приятной беседы. «Вчера мы соизволили пококетничать, сегодня натягиваем поводок!» – подумал Таркис, приветствуя хозяйку заискивающе низким поклоном и выкладывая из кейса на треногий столик толстую папку, закрытую на электронный замок. Под мягкой темно-коричневой кожей, обрамленной по краям позолоченными полосками, на самом деле крылся цельный ящик из пуленепробиваемой стали. Внутри него находилась дюжина-другая листов, содержание которых оставалось загадкой даже для него, личного секретаря и доверенного лица госпожи Клотильды Дебарн, одной из двенадцати особ, входящих в Сбор Ведунов. Только сам Ведуны, высшие вожди их расы, могли вскрыть электронные печати и ознакомиться с секретной информацией, переданной со специальным курьером. Таркис понятия не имел, о чем шла речь в доставленных этим утром документах, но точно знал, что они непосредственно связаны с проведением внеочередного Сбора, назначенного через три дня на другом конце Нового Континента, в далеком, шумном городе Ларикане.
– Прошу прощения, госпожа, но мне показалось, что вы заняты, и крайне не хотелось прерывать ваши раздумья.
* * *
Противная собачонка тявкнула и, щерясь в оскале, спрыгнула с рук хозяйки. Глазам Таркиса предстала обворожительная грудь Клотильды, а ногу юноши пронзила острая боль. Мелкие, острые зубки Жанетты прокусили ботинок и вонзились в щиколотку. В приступе мгновенно овладевшей его сознанием ярости молодому человеку захотелось схватить зловредный комок меха за шкирку и утопить тут же, в бассейне, но он сдержался: обуздал злость и боль, а затем умильно улыбнулся, ласково потрепав за ушком маленькую зубастую тварь.
– Фу, Жаннусик, нельзя, назад! – с умышленным запозданием на несколько секунд все-таки соизволила приказать Клотильда Дебарн и дернула любимую проказницу за вертлявый обрубок хвостика. – Сколько раз тебе, дураку, говорить, не загораживай малышке солнце, она нервничает!
«Не нервничает, а стервозничает», – уточнил про себя Таркис, еще раз согнувшись в низком поклоне, и, прихрамывая, попятился.
– На словах курьер ничего не просил передать? – поинтересовалась прекрасная Клотильда, небрежно ставя на ценную папку наполовину опустошенный то ли ею, то ли собакой стакан сока.
