Если вам никогда не приходилось встречаться с дураками, то я вас приятно удивлю, потому что дура — это я… Причем об этом я не подозревала до недавнего времени…
А началось все с того, что мне в голову пришла бредовая идея подстричься. Мой лучший парикмахер, который на протяжении последних пяти лет успешно справлялся с моей непослушной шевелюрой, колдовал надо мной часа два. В итоге из-под его рук вышло творение, сравнить которое можно было разве с использованным ершиком для мытья посуды. Разумеется, об этом я не сказала вслух, а лишь тихонько поскуливала, разглядывая в зеркале какое-то недоразумение, отдаленно напоминающее меня.
Однако многие из тех, кого я еще совсем недавно считала своими друзьями, в один голос утверждали, что новая прическа удивительно идет мне, но, сколько я ни пыталась увидеть себя их глазами, у меня ничего не получалось: из зеркала на меня смотрело существо в облике пятнадцатилетнего сорванца-подростка с огромными лупелками вместо глаз. От былого очарования молодой женщины не осталось и следа.
— Это же классно! Ты ничего не понимаешь!.. — возмущалась Милка в ответ на мои стенания. — Ты стала выглядеть лет на десять моложе!..
— А зачем мне это?! — в исступлении заламывала я руки. — У меня теперь столько проблем!.. Весь гардероб нужно перетряхивать — это раз…
— Зачем? — Она непонимающе уставилась на меня.
— Затем! От моего былого имиджа не осталось и следа! — Я почти рыдала. — Меня теперь никто не будет воспринимать всерьез!
— Не преувеличивай, — фыркнула она, подпиливая ноготки. — С гардеробом действительно придется что-то решать, но это ерунда. Позвонишь Ксюхе, и проблема будет решена.
— Да что она мне может предложить?! — сорвалась я на крик. — Пару рубашек в комплекте с драными шортами или сарафанчик в цветочек?!
— А чем плох сарафанчик? — возмутилась в свою очередь Милка, разглядывая подол своего платья, усеянного мелкими розочками.
Я проследила за ее взглядом и устыдилась. В конце концов, никто меня под ножницы не тащил. Решение подстричься я принимала сама, так что нечего теперь на людях зло срывать.
— Ладно, извини… — буркнула я, тяжело опускаясь в кресло.
Милочка молчала, капризно надув пухлые губки.
— Милка! Ну ты чего?
— Ничего… — буркнула она, убирая в сумку пилочку для ногтей. — Выделываешься тут непонятно по какой причине… Сама прекрасно знаешь, что хороша, а выделываешься. Противная ты!..
— Ага, — кивнула я, понимая, что прощена. — Еще какая противная!.. А может, и правда Ксюхе позвонить?..
Подруга устало вздохнула и принялась тыкать холеным пальчиком в телефонные кнопки. Когда ей наконец ответили, она очень долго распространялась по поводу моих умственных способностей и закончила разговор словами:
— Ладно, Ксюш! Мы завтра у тебя…
Ксюша — это наша третья подруга. Она заведовала крупнейшим ателье в городе и имела в своем подчинении целый арсенал стилистов, закройщиц и прочего обслуживающего персонала. Ко всему прочему, наша подруга имела статус обеспеченной независимой женщины со всеми вытекающими отсюда атрибутами — квартирой, машиной, дачей и кучей любовников, готовых по единому мановению ее руки выполнять любое приказание.
У меня же со всем этим была постоянная проблема…
— Когда научишься в людях разбираться, тогда и повезет… — философски заметила Милка, нанося бледно-розовый лак на отшлифованные ноготки.
— Прекрати читать мои мысли! — возмутилась я. — Невозможно ни о чем подумать, как ты уже тут как тут!..
— Твои мысли понятны даже ребенку, — заухмылялась она, довольная произведенным эффектом. — А уж прочесть-то мне их — пара пустяков!
Это было сущей правдой! Милка умела читать мои мысли! И сколько бы я ни работала над собой, сколько ни пыталась напустить в глаза тумана, ничего не помогало — стоило мне на минуту задуматься, как она тут же припирала меня к стенке каким-нибудь язвительным замечанием по поводу содержимого моей черепной коробки.
Вот и на этот раз она оказалась права, как никогда. А все дело заключалось в том, что мне ужасно не везло с мужчинами. Может быть, конечно, и им со мной, не берусь судить, но факт оставался фактом — на любовном фронте я терпела неудачу за неудачей.
— У тебя просто какая-то катастрофическая способность влюбляться в мерзавцев! — возмущалась всякий раз Милочка. — Ну, помилуй, дорогуша, сколько же можно?!
Я поднимала от подушки зареванное лицо и, еле шевеля губами, шептала:
— Он был такой красивый!..
— Кра-аси-ивый! — передразнивала она, попутно поглаживая мои вздрагивающие плечи. — Когда ты поймешь наконец — все мужчины подлецы, а красивые — подлецы от рождения!..
В этом месте я обычно принималась рыдать особенно горько, вспоминая, как все хорошо начиналось. А начиналось все, как правило, с цветов, шампанского и упоительно сладостных слов. Кончалось же тем, что в один прекрасный день я просыпалась в одиночестве и с совершенно пустым кошельком. Последний случай в этом отношении был из ряда вон выходящим…
Зеленоглазый красавец Андрюшенька избавил меня от серебряного браслета работы неизвестного мастера пятнадцатого века и вечно ломающейся стереосистемы.
— Не переживай, — утешала меня с другого бока Ксюша. — Тебе давно пора заменить эту рухлядь. Стереосистема твоя больше по ремонтам кочует, чем действует.
