«Восторг Калифорнии» пошел на посадку. На информационном табло загорелась соответствующая надпись, а потом в салоне появилась длинноногая стюардесса и на правильном до отвращения интерлинге поздравила «уважаемых пассажиров» с окончанием пути и прибытием на планету Зор.
Бесс проводил глазами стройную фигурку и вздохнул. Вздохнул просто так, на всякий случай, поскольку прекрасно знал, что стюардесса – всего-навсего оптический робот, и ее внешний вид полностью зависит от того, что хочет увидеть тот, кто на нее смотрит. Вполне вероятно, что кристаллическому кубу с Лингемы стюардесса представлялась идеально правильным параллелепипедом. Во всяком случае, Бесс готов был заложить месячную выпивку против стакана воды, что куб тоже вздохнул.
О том, что на сей раз придумал ЭдПаркинс, Бесс старался не думать. Человек, хотя бы немного знавший Эда, просто не стал бы ломать над этим голову, а уж Бесс-то своего компаньона знал!
Месяц назад Паркинс исчез из Майами-бич, где приятели просаживали скудную стоимость совместно реализованной идеи. От Эда осталась недопитая бутылка виски и невнятная записка, в которой Паркинс ругательски ругал Бесса и приказывал ему сидеть в Майами и ждать вестей. Чего ради взбеленился приятель, Бесс решительно не мог понять. Правда, он ночи четыре не был в отеле, но что там делать? Идей все равно нет, да и зачем идеи, если в кармане еще лежит упругая пачка кредиток?
Объявился Паркинс недели через три. Старый Хенк, вынырнувший из какой-то космической дыры, передал Бессу записку компаньона: «Планета Зор. Срочно вези комбайн». Пояснений не было. Пришлось тащиться на окраину галактики да вдобавок волочь с собой груду металлолома.
Паркинса Бесс увидел сразу. Эд нетерпеливо переступал с ноги на ногу в паре шагов позади таможенного поста. Над головой Паркинса висело табло, извещавшее, между прочим, что посторонним вход в зону таможенного контроля запрещен. Бесс направился было к приятелю, но ласково журчащий что-то тип в униформе вежливо увлек его к небольшой кабинке. Похоже, на этой планетке все еще серьезно играли в таможенный досмотр.
Минут через десять ошарашенный Бесс добрался-таки до Эда.
– Привез? – Паркинс явно не собирался тратить время на приветствия.
– Привез…
– Показывай!
– Видишь ли, он пока там…
– Где это там?
Бесс неопределенно махнул рукой в сторону таможенного пункта.
– Ты что, оставил комбайн таможенникам?
Бесс моментально окрысился:
– Оставил?.. Поди забери! Ты не мог узнать, что любая вещь при ввозе на этот огрызок яблока должна пройти карантин? Я до сих пор не верю, что и меня-то выпустили.
Он яростно процитировал:
«Субъект или объект, представляющий опасность для общественного строя, экономики, культуры или здоровья населения планеты Зор, подлежит уничтожению в помещении таможенного пункта. Субъекты и объекты неизвестного предназначения должны подвергаться карантину, причем, плата за содержание вышеуказанных субъектов и объектов в помещении карантинного пункта взимается с лиц, ответственных за их ввоз на планету Зор».
– Но ведь меня-то никто не осматривал! – воскликнул Эд.
– В том-то и дело! Стоило мне пойти не через таможню, а, скажем, через товарные ворота, и никто не проверял бы ни меня, ни мог багаж! Ты что, не мог об этом узнать заранее?!
– Кто же знал, что ты шляпа, – огрызнулся Паркинс, но было видно, что он смущен.
А Бесс продолжал бушевать:
– По-твоему, легко было разыскать эти дурацкие комбайны? Картофелеуборочный я нашел на свалке, за угольным пришлось лезть в заброшенную шахту в Пенсильвании, музыкальный выменял у какого-то ненормального за ту пластинку, где ты поешь голосом Карузо, а комбайн для уборки зеленого горошка…
– Святые астероиды! Да сколько их у тебя?! – испуганно закричал Паркинс.
– Одиннадцать! Думаешь, легко было добиться разрешения на вывоз с Земли всего этого хлама? Сначала потребовали, чтобы я предоставил справку из Психиатрического центра, потом свидетельство из Интерпола. Только когда я принес диплом полномочного представителя Ассоциации «Гуманных девственниц», власти капитулировали…
– Какой Ассоциации?
– «Гуманных девственниц». Я ее член-учредитель. А все эти комбайны безвозмездный дар Ассоциации голодающим феррофагам[1] с Альфы Центавра. Не мог же я платить за перевоз этой груды железа из своего кармана. А рисковать было нельзя. Ты ведь не соизволил написать, какой именно комбайн нужен!
– Надеюсь, среди этих одиннадцати механических покойников найдется простой зерноуборочный комбайн? – смиренно спросил Эд.
– О, за этот пришлось платить наличными. Я нашел его в Айове у одного старого мухомора. Он долго тарахтел, что это единственная память о прадедушке. И чем больше я на него нажимал, тем больше он повышал цену. А сам все болтает о том, какой этот прадедушка был доблестный семьянин, как все, даже негры, его любили, да как уважали его местные куклуксклановцы, аж противно слушать. Пришлось припугнуть, что обойдусь без его телеги. Старикан тут же сдался, а после того, как получил кредитки, заявил, что прадедушка был бы очень горд, если бы узнал, что память о нем пущена в оборот так успешно. Если прадед был таким же прохиндеем, правнук найдет его в раю, потому что в ад их никто не пустит. А зачем тебе понадобился именно этот комбайн?
