Полищук Вадим
Возвращение республиканца
Барак был огромным, в длину метров сто, а может и больше, кто его мерил. Еще десять — двенадцать метров приходилось на его ширину, а вот высота была известна точно — два метра двадцать сантиметров. В эти две целых две десятых метра втиснули трехэтажные пластиковые нары, на которых и ютились обитатели этого ада. Сколько их было? Около двух тысяч, точнее не мог сказать никто, никакого учета не было. Время от времени привозили новых неудачников, а кое-кто из старожилов самостоятельно или с чьей-то помощью заканчивал свое существование в этом мире. Когда соседям по нарам надоедал труп, они вытаскивали его к единственному проходу в проволочном заграждении, откуда его забирала охрана.
Единственное, чего не было так это побегов, охрана имела дурацкую привычку без лишних разговоров стрелять в тех, кто по ее мнению слишком уклонился от обычных маршрутов передвижения по территории, ограниченной проволочным периметром. А маршрутов было всего три. От дверей к водяным колонкам, от дверей к месту раздачи пищи и от дверей к уборной. Огромный сортир представлял собой пластиковую будку, сооруженную над глубокой ямой, вырытой практически по периметру будки и перекрытую несколькими балками. При пользовании сортиром по назначению следовало соблюдать осторожность, самостоятельно выбраться из ямы было невозможно, а помогать упавшему вряд ли кто станет. К тому же по случаю теплой погоды вонь вокруг стояла неимоверная, приближение к пластиковой будке вызывало приступ тошноты у самых не брезгливых. Но деваться было некуда, те, кто пытался сделать дело снаружи даже не успели пожалеть о содеянном, остальным служили предупреждением несколько маленьких дырочек в стенах.
Внутри барака основная жизнь кипела под самой яркой лампой, там собралась барачная аристократия. Там круглосуточно играли в карты, ели, пили, ругались, кто-то с кем-то дрался, кого-то били, а иногда и убивали. Там можно было купить водку и даже наркотики, похоже, озабоченная исключением побегов охрана, не препятствовала, а скорее содействовала проникновению этого внутрь барака. Рядом, огороженный тряпками, располагался барачный гарем со своими «девочками». Обычно услугами гарема пользовалась местная аристократия, но «девочку» можно было купить и человеку со стороны. Платой служила пайка хлеба, выдаваемая один раз в сутки, как правило, утром, но выдачу могли затянуть и на послеполуденное время. Кроме хлеба, дважды в день давали что-то похожее то на кашу, то на похлебку. Для получения пищи у обитателей барака были пластиковые котелки и пластиковые ложки. Утеря котелка была величайшей трагедией, так как лишала возможности существования и переводила человека в разряд доходяг, обреченных на медленное угасание.
Впрочем «аристократов» такие мелочи не волновали, из них никто от голода не умирал, чаще получали заточку в бок. Остальные обитатели, за исключением приближенных к аристократии, вели себя тихо и старались не попадаться им на глаза. К таким тихоням относились и Сиплый со Шмаркатым — провинциальные воры, попавшие в столичный барак, а потому не пользовавшиеся авторитетом. Сейчас эта парочка готовилась отойти ко сну, и, рассчитывая, что на их разговор никто не обращает внимания, тихонечко переговаривалась между собой. Остаться наедине в бараке было невозможно, поэтому приходилось обходиться иносказаниями.
— Слышь, Сиплый, я слышал, что завтра должны начать, — тихо гундосил один.
— Да знаю уже. Завтра осмотримся, а там… — по голосу было понятно, почему его обладатель получил свою кличку.
В этой парочке мозговым центром был Сиплый. Шмаркатый обладал большой физической силой и вечно заложенным носом, что и стало причиной получения клички. Кроме того, у него было просто звериное чутье на опасность, и его более продвинутый кореш почти всегда доверял инстинкту Шмаркатого.
— Тогда послезавтра.
— А как твоя чуйка?
— Молчит.
— Значит, все будет в порядке, — подвел итог Сиплый. — Давай спать.
Мужчина лет двадцати пяти — тридцати, лежавший спиной к говорившим с трудом сохранил спокойствие. Сердце его радостно затрепетало. Послезавтра.
Громкий свист закладывал уши, видимо, этот свист и заставил Вольдемара придти в себя. Он практически висел на выступающем из воды камне, прижатый к нему мощным течением горной реки. Об этот камень его и приложил бурный поток, и он чудом не захлебнулся, потеряв сознание. Когда к Вольдемару вернулась способность соображать он, наконец, осознал, что источником этого оглушающего свиста являются двигатели атмосферного катера. Самого катера он не видел, но понимал, что тот сейчас завис где-то над ним. Сейчас спустятся и вытащат, а потом допросы с применением соответствующих средств… Не хочу. Вольдемар напряг остатки сил, оттолкнулся от камня и бурный поток, подхватив его, понес дальше.
Лазерный луч оставил отметину на камне там, где за мгновение до этого была голова Вольдемара. На высоте ста метров переглянулись сержант и рядовой ландсгвардеец. Вместе они служили уже не один год и поняли друг друга без слов.
— Попал! — провозгласил на весь транспортный отсек катера рядовой.
