Силантьев Владимир Иванович
Воздушные разведчики
Аннотация издательства: Документально-художественная повесть журналиста Владимира Силантьева рассказывает о ратном труде летчиков - воздушных разведчиков и механиков дальнеразведыва тельного авиаполка, вместе с которыми в годы Великой Отечественной войны, окончив авиатехническое училище, он прошел от Москвы до Берлина.
Содержание
В небе Подмосковья
Дозорные Северо-Запада
Нам сверху видно все
Вскрываем оборону Германии
В небе Подмосковья
ЕДЕМ В ПОЛК
Война застала нас, девятнадцатилетних курсантов, в момент лагерного сбора под Ленинградом. Уже враг топтал нашу землю, уже горели после бомбежек Минск и Брест, а мы с раннего утра 22 июня, как и в мирное время, учились ползать по-пластунски, рыть индивидуальные окопчики, совершать длительные пробежки в противогазах. Старшина покрикивал: "Трудно в учении - легко в бою!" Популярной была в то время эта фраза, и очень скоро нам пришлось постичь ее глубокий смысл.
Старшину курсанты недолюбливали. Он был старше лет на пять и не находил с нами общего языка. Авиационная наука давалась ему с трудом. Да и внешне он был неказист: маленького роста, лысый, с яйцевидной головой. Когда он был во гневе, его команды сливались в сплошной визг.
А вот командир нашей роты сразу завоевал уважение. Молодой красивый лейтенант понимал, что мы еще не втянулись в суровую солдатскую жизнь, слабоваты наши мускулы и воля. В самый критический момент, когда мы все чуть не падали от усталости, он вдруг отдавал команду: "Стой! Отдых, ребятки!" И так всегда, во время строевых занятий или лыжных переходов, лейтенант угадывал этот момент, и его команды воспринимались нами как отцовская ласка.
Командир покорил нас также и тем, что казался идеалом справедливости. Не было случая, чтобы он не заметил нарушения воинского порядка. И не было случая, когда он не вынес бы благодарности за его соблюдение. Он удивил нас однажды, скомандовав старшине - такому же курсанту, как и мы: "Два шага вперед! Кругом! Смирно!" И перед строем объявил ему два наряда вне очереди за несвежий воротничок гимнастерки. До этого наряды за такой проступок получали только мы.
Ох уж эти воротнички и недочищенные кирзовые сапоги! Мы старались изо всех сил быть прилежными курсантами, настоящими военными. Но поначалу не умели толково распорядиться свободным временем, которого было-то всего один час. Курсанты-юнцы только теперь, попав в армию, поняли, сколько времени ухлопали зря на гражданке. Оказывается, за час можно побриться, выстирать воротничок, начистить сапоги, надраить мелком пуговицы, покурить и почитать книгу.
Ротный командир запомнился нам как честный, умный, располагающий к себе человек. К нему можно было запросто подойти и задать вопрос без положенного:
"Разрешите обратиться?" Помнится, как он, раскрыв пачку "Беломора", предложил окружившим его курсантам: "Закуривайте!" Как, помолчав немного, подтвердил достоверность с утра ходивших слухов:
- Да, ребята, началась война...
После этого - не поверите - как-то определеннее стало. Последние месяцы мы жили в напряженном предчувствии близости войны. Неопределенность всегда связана с волнением, а ясность, пусть даже негативного характера, приносит успокоение. Мы по своей воле решили стать офицерами, на всю жизнь связали себя с армией. И нас никто никогда не убаюкивал разговорами о мире. Мы серьезно готовились к тяжелой военной профессии.
Никогда не забыть, как мы шагали по Ленинграду после первомайского парада 1941 года и пели:
Эй, вы, фашисты!
Вы, фашисты разных стран, теперь держись!
Когда подчеркнуто громко мы выкрикивали "Эй, вы, фашисты!", никто из командиров не прерывал нас. Да, в 1939 году был подписан договор о ненападении с гитлеровской Германией. Для нас он теперь как бы не существовал. Мы настолько были уверены в своей силе и непобедимости, что ни у кого даже мысли не мелькало о возможности наших неудач в случае войны. И наше громкое солдатское "Теперь держись!", отражаясь от Зимнего дворца, раскатывалось по глади Невы и неслось к Балтийскому морю.
Во второй половине дня 22 июня нас построили по-ротно и объявили о начале войны. Мы строили догадки, куда нас пошлют воевать. В том, что учебе конец, никто не сомневался. Увы, мы ошиблись.
- Война началась, товарищи! Война с фашистской Германией, - говорил командир батальона. - Враг будет отброшен и разгромлен на его собственной территории. С нами пролетарии всей земли. И мы, авиаторы, будем бить фашистов! Получен приказ: поскольку началась война, курс вашего обучения сокращается с двух до одного года...
Мы приуныли. Выходило, что нам придется учиться еще несколько месяцев. За это время, думали мы, фашистов наверняка разобьют. Без нашего участия!
Наше начальство всерьез думало обучать нас еще почти полгода. Однако стремительно нараставшие события опрокинули эти планы. Спустя неделю нам объявили, что мы пройдем ускоренный курс и будем сдавать экзамены. В середине июля внесли другую коррективу: экзамены отменялись, всем присваивалось звание старших сержантов и всех направляли в действующую армию на Западный фронт.
