Весна медленно, но упорно входила в свои права, оттесняя на задний план остатки суровой зимы. На разбухших от грязи дорогах с трудом передвигались машины. На обочинах еще с зимы валялись убитые лошади. Санная дорога иcчезла, летняя еще не наладилась. Те редкие машины, которые с трудом продвигались по непролазной грязи, часто попадали под бомбежки и не возвращались. Солдаты были голодны. Интенданты где-то доставали пшеницу, которую выдавали по норме вместо пайка. Участились случаи мародерства. Некоторые красноармейцы вырезали куски мяса у еще не сгнивших, убитых зимой лошадей, варили потихоньку и ели. Трибунал строго судил таких.
Однако несмотря ни на что, еды не было. Кушать хотелось. Собственно, дохлыми лошадьми питались те, кому религия разрешала кушать конину. Да и сами лошади выглядели не так уж отвратительно. Они были убиты, а зимние морозы сохранили их как в холодильнике. Сытно и безвредно. Другие же, которые не находили ничего лучше, ходили на неубранные подсолнечные поля. Набивали целые вещмешки подсолнухами и бесконечно грызли. Мы же с Мишкой придумали ловить на петли больших как кошки крыс. Они в изобилии водились в сарае, в котором мы жили. Ночью они дрались, прыгали через нас и здорово пищали. Мишка был более прожорлив, а потому и соблазн у него был большим. Он их жарил на вертеле и уверял, что на вкус они похожи на зайчатину. Я же робел перед таким сомнительным лакомством. Так мы жили, пока вдоль дорог не появилась травка. Зажелтели одуванчики. Стало теплее. Из занавоженных сараев перебрались в землянки. Повеяло свежим и теплым весенним ветерком. Просохли дороги. Питание стало нормальным. Солдатам стали выдавать даже водку. Однако по старой привычке, все еще ходили в поле и грызли подсолнухи. Солдаты приободрились. На фронте стояла тишина и несколько дней подряд не было слышно даже отдельных разрывов снарядов и бомб. Будто все дело решили покончить миром. Однако армия была занята своим солдатским делом и готовилась к бою: пехота, как ей всегда положено, маршировала, а связисты тянули связь. Минометчики без конца разбирали и чистили свои минометы. В свободное от занятий время, солдаты предавались своим мирным воспоминаниям. Разговоры велись о прошедшем детстве, вспоминали юность и свои любовные похождения. Всего чаще разговор шел о еде. Кто чего кушал, сколько и что он сам умеет приготовить. О ней могли говорить сколько угодно.
Каждое утро нам обязательно читали политинформацию. Сводки с фронтов. Мы выслушивали весьма внимательно. Потом политрук, обещая нам скорую победу, приводил благоприятные для нас примеры. Он говорил это ежедневно и мы знали наизусть, что немцы уже выдохлись, им нечего кушать. Мы, поэтому, хорошо знали, что наши враги немцы едят на фронте крыс, а их самих заедают вши. Один чудак, по этим признакам, брался предсказывать окончание войны. Он говорил, что война кончится сразу, как только у немцев не останется крыс. Шутки тоже были разные. Ежедневно мы слышали, что немец разут, раздет и голова его одурачена. Немецкий солдат не знает, за что он воюет. И это есть главное отличие нашего солдата от немецкого. Наш солдат сознателен и он знает, за что воюет. На политзанятиях это говорили ежедневно, а потому все это было страшно скучно и многие солдаты втихомолку дремали. Однажды нам выдали винтовки. Радости было больше чем надо. Особенно радовались молодые солдаты. Пожилые оставались равнодушны.
Винтовки были военного изготовления. Деревянные части их были не отшлифованы и корявы. На руках у некоторых от винтовок появлялись занозы. При стрельбе у многих винтовок не открывался затвор. Особенно много хлопот доставлял русский трехгранный штык. На поясе носить штык не приспособлен. Носили его на винтовке, было неудобно. Он часто терялся. Солдаты были людьми современными и отлично понимали, что воевать штыком против танка, самолета или автомата глупо. Некоторые были рады избавиться от него. Патроны выдали по 15 штук на солдата. Некоторые рассказывали, что при царе им давали по 180 патронов на винтовку, а теперь так мало. Охотники уверяли, что на самую плохую охоту они брали по 25 патронов. Мы возмущались. Но что стоят наши возмущения, кому скажешь обо всем? И поймут ли тебя? Вероятнее всего, такого жалобщика обвинят в подстрекательстве, в антигосударственных действиях. Что поделаешь… Каски стальные первое время нам нравились. Позже, а особенно на фронте их как-то незаметно растеряли. Пользы в них мы не заметили, а носить лишний груз для солдата слишком обременительно. Пожалуй, следует предположить, что солдаты избавлялись от касок умышленно. Верно ли они поступили - вопрос другой.
Уже в мае сменили зимнюю одежду на летнюю. Обмундирование было новое и доставляло удовольствие. Вместо шапок-ушанок наши головы украсили пилотки. Звездочек почему-то не было. И мы по этому случаю проявили солдатскую находчивость. Звездочки вырезали из консервных банок и приделывали их к пилоткам проволочками. Заменили нам также хлопчатобумажные гимнастерки цвета хаки и такие же галифе. От всего зимнего остались одни ботинки, да еще неудобные обмотки. В такой одежде мы сами себе казались худыми и смешными. Быть может смешными потому, что обмундирование выдавалось не по росту, а по принципу массовости. Бери то, что дают, иначе и этого не получишь. Мне кажется, что индивидуальный подход к делу всегда целесообразней. И дает он лучший эффект.
