Громко и отчаянно заколотился дверной звонок, будто пойманный стаканом жук. Николай Иванович Ермоленко, с детства боявшийся громких звуков и всегда вздрагивавший от них, и теперь вздрогнул. Заспешил к дверям, едва не теряя с ног домашние туфли: кому он так срочно понадобился? Он давно уже одинокий и старый человек — ни родственников, ни друзей — никого: или погибли во время войны, или умерли потом, или потерялись. Может быть, даже он их потерял в силу тихого и неподвижного характера, своей незаметности и усталости, которая с каждым годом возрастала. А может быть, это все просто естественный ход жизни, потому что жизнь с годами чаще не сводит людей, а разводит.
В дверях стояла девочка, совершенно для Николая Ивановича незнакомая, на поводке, надетом петелькой на запястье, держала собаку. Девочка молча и сосредоточенно разглядывала Николая Ивановича.
— Вам что? — он не выпускал дверь, чтобы не захлопнулась сквозняком.
Сосредоточенное внимание девочки смущало, а девочка продолжала его спокойно разглядывать, ничуть не смущаясь и не шевелясь, одна нога, в задумчивости, чуть придавлена другой. Собака сделала попытку дотянуться до Николая Ивановича, понюхать его, но девочка дернула поводок, и собака легла, скорее повалилась на бок.
— Его зовут Пеле.
— Собственно, чем обязан?
— Вас удивляет его имя? В честь известного футболиста?
— Хотя бы.
— Вы верите, что собаки могут играть в футбол? — И, не ожидая ответа, спросила: — У вас нет мяча?
— У меня нет мяча, — вконец растерялся Николай Иванович, пытаясь повнимательнее разглядеть гостью и понять, что ей надо.
— Пеле, встань, покажись. — Она покрутила самодельный поводок как скакалку — не помогло, тогда — дернула: собака поднялась — малоодушевленный предмет.
— Ну же, Пеле, взбодрись. — Она поддела его ногой, и собака оказалась в воздухе, получилось, что подпрыгнула.
— Я не совсем понимаю вас, — сказал Николай Иванович. — Зачем мне всё знать про вашу собаку?
— Будете с ней встречаться.
— Я с ней? Почему?
— Потому что я ваша дочь Люська.
Бывают минуты стремительной неожиданности, от которых теряется дар речи. Одну из таких минут и пережил Николай Иванович Ермоленко. Когда речь к нему вернулась, он сказал:
— Ты, девочка, ошиблась квартирой. — И приготовился немедленно исчезнуть.
— Я не ошиблась. — Теперь девочка придерживала дверь.
— Нет, позвольте… — слабо запротестовал Николай Иванович.
— Вы трус?
Неизвестно, что бы произошло дальше, но в ванную у Николая Ивановича набиралась вода. Она перелилась через край, поток достиг коридора. Николай Иванович, ударяясь от неловкости о стены коридорчика, ринулся закрывать кран, услышал, что входная дверь захлопнулась, очевидно, все-таки от сквозняка, — и прекрасно! — отпало нелепое событие. Николай Иванович закрыл воду, вернулся в коридор. Ни девочки, ни собаки не было. Мучимый любопытством, Николай Иванович осторожно отщелкнул дверь, выглянул на лестничную площадку — и здесь никого: девочка все-таки убедилась, что ошиблась.
Николай Иванович начал борьбу с разлившейся по полу водой. Принес кипу газет, закидал полы. Способ не оказался удачным: газеты превратились в мокрые комья, которые путались под ногами. Николай Иванович, отчаявшийся, метался среди газет, пока не скатал их в один огромный ком, и, абсолютно не представляя, куда его деть, затолкал в стиральную машину. Выходить на лестницу к мусоропроводу побоялся: где-то вдалеке слышался лай. Боялся столкнуться и с соседом снизу — вдруг у соседа протек потолок. Надо тихо отсидеться и никому больше не открывать дверей. Но двери открылись — это Зоя Авдеевна: у нее свой ключ. Зоя Авдеевна приходит три-четыре раза в неделю. Она работает уборщицей в подъездах и помогает Николаю Ивановичу по хозяйству.
Зоя Авдеевна поглядела на Николая Ивановича, насмешливо изогнув губы, спросила:
— Так у вас ребенок? Девочка?
Николай Иванович обмер. Помолчав, ответил:
— Ребенка у меня не было и нет.
Зоя Авдеевна, не меняя выражения неуступчивого лица, сказала все еще с насмешливо изогнутыми губами:
— У нас в доме других родителей для нее не имеется.
— Вы откуда знаете?
— Она сидела в подъезде, разговаривала с Нюрой.
— А я тут при чем?
— Тогда ограбят вас. Ходила одна недавно по квартирам…
— Ну и что?
— Говорила, луком торгует, а сама изучала, какие богатства в квартирах накоплены…
— Мне лука никто не предлагал. Богатств нет.
Сколько он выслушал от Зои Авдеевны подобных историй: Зоя Авдеевна доставляла их из подъездов, которые она убирает.
— Пальто с вешалки украдут.
— Ему в обед сто лет.
— Уж прямо — сто. В чистку его опять снести пора. И ничего еще, походите. Может, она беглая из детприемника? — не успокаивалась Зоя Авдеевна.
— Какого еще детприемника?
— Где неблагонадежные дети.
Николаю Ивановичу вдруг захотелось заступиться за девочку, что-то его в ней поразило. Забавная полосатая кепка из искусственного меха, которая была на ней? Нелепый разговор о собаке, тоже достаточно нелепой? Но что-то было.
— И собака беглая? — спросил Николай Иванович.
— Собака для отвода внимания.
— Между прочим, собака — известный футболист.
И Николай Иванович довольный, что оставляет Зою Авдеевну в некотором недоумении, удалился в комнату, потряхивая сырыми ногами.
