В этом году весна пришла в Ралайят необычайно рано. Казалось, еще вчера душу выматывали проливные дожди, навевали тоску пронизывающие ветра, а уже сегодня тучи разошлись и на небе засиял Тасс. Словно радуясь его ласковым лучам, в саду зацвела дикая вишня, или, как ее называют в Маллореане, вильруали тен круа – древо духов Воздуха. Мелисандра не знала, как там насчет детей Стихии, а вот ее отец просто обожал наблюдать за цветением. Почему-то это напоминало ему о родине… проклятой богами родине всех Перворожденных. Тех самых чистокровных мерзавцев, которые сначала изгнали будущего Великого визиря из своих лесов, а затем, спустя многие годы, пришли к нему домой, чтобы убить во имя не интересных никому из смертных интриг.
Прошло уже несколько лет, а боль утраты так и не стала меньше. Мелисандра нахмурилась и звякнула в колокольчик, призывая слугу.
– Немедленно срубите в саду все вильруали тен круа. Чтобы и духу их здесь больше не осталось, – сказала халине, мстительно поджав губы.
Нанятый еще отцом слуга-ханец ничем не выдал своего удивления и лишь почтительно склонил голову. За последние годы к подобным приказам он уже привык. Молодая хозяйка планомерно уничтожала в доме все то, что напоминало о стране Светлых эльфов. Странно еще, что она так долго тянула с этим решением.
– И да, прикажи подать экипаж. К обеду я должна быть во дворце. Халиф жаждет приобщиться к мудрости дочери славного Тимарениса! – добавила Мелисандра безо всякого почтения к титулу хозяина Ралайята. Или кого принято считать хозяином Ралайята, что гораздо ближе к реальности.
Да, ей понадобилось несколько лет, чтобы занять место отца и стать Великим визирем. Стать той, кому завидуют, кого боятся и ненавидят, от чьего слова зависит политика пусть крохотного, но все-таки государства. Как она этого добилась? Шантажировала, подкупала и просто устраняла конкурентов, полагаясь на свою интуицию и, разумеется, бумаги отца. Фалет Балтусаим словно предвидел скорую беду и подготовил для дочери подробные инструкции на случай своей гибели.
Но вот беда, если вырастить из Мелисандры политика первый и единственный советник халифа все-таки успел, то развить Дар и передать навыки мага-артефактора – нет. И это его упущение теперь серьезно сказывалось на влиянии нового визиря. Одно дело подчиняться могущественному магу, пусть даже и женщине, и совсем другое – позволять помыкать собой «мархузовой бабе», кое-как освоившей десяток-другой фокусов. С последним местная аристократия категорически не желала мириться, вновь и вновь нанимая убийц, подсылая отравителей и организовывая нападения «случайных бандитов». Мелисандра уже успела забыть, когда она могла выйти из дома одна или в сопровождении единственного охранника. Теперь каждое ее появление на улице превращалось едва ли не в полноценную военную операцию. Во всяком случае, ей именно так порой начинало казаться, из-за чего нет-нет да и мелькала мысль: а может быть, все это зря? Не стоит власть таких жертв?..
Экипаж подали через полчаса, и, прежде чем покинуть дом, Мелисандра с кислой миной нацепила на левую руку резной костяной браслет, на пояс повесила короткий жезл из красного дерева с навершием из тассова камня, а на голову надела фероньерку[1] в виде цепочки с подвеской из глаза мархуза. Ни одного нормального украшения – все артефакты-манипуляторы, частью изготовленные еще отцом, частью – самой Мелисандрой. Как назло ни одна «игрушка» не подходила к ее бежевому брючному костюму, что добавляло халине Балтусаим еще больше раздражения. Новая порция слухов об испортившемся вкусе «девки Тимарениса» обеспечена… ну и Тьма с ними!
В карету Мелисандра садилась с каменным выражением лица, на котором никто, даже самый опытный интриган, не смог бы прочитать ее чувства и эмоции. Подождала, пока лакей закроет дверцу, после чего парой касаний активировала сначала браслет, а затем камень в фероньерке. Встроенные в экипаж защитные артефакты немедленно отозвались едва ощутимой дрожью. По-настоящему сильному магу такие меры, конечно, на один зуб, но против местного отребья сойдет. Во всяком случае, Мелисандра очень на то надеялась.
