Живой голос, сорванный отчаяньем. Вступление
Чтобы понять текст, надо знать биографию автора.
Сент-Беф
Начнем с мысли Михаила Михайловича Бахтина о том, что «позади у героя (у поэта) — смерть, впереди — жизнь (т. е. вечность)».
Высоцкий понимал значение и значимость того, что он делает. «Я тоже кошусь на эти самые века…» — знаменитый ответ Высоцкого Эрдману. Высоцкому есть что предъявить вечности, — так что насчет него можно справиться у великих.
«Считается, что в каждом поколении есть по крайней мере четыре праведника, на которых незримо держится мир и которые служат его оправданием перед ликом Господа…» (Борхес). И живой Высоцкий в их русском числе…
«И лучше всего послужит поэт своему времени, когда даст ему через себя сказать, сказаться» (Цветаева). Владимир Высоцкий о своем непростом времени: «Но влекут меня сонной державою, что раскисла, опухла от сна…»; «…И вся история страны — история болезни!».
Но как сказаться? Через язык, через речь, через текст. «Язык — это факт не научный, а художественный. Его изобрели воины и охотники, и он гораздо древнее науки». (Честертон) Вспомним мысль Бродского, что от человека остается только часть, — это часть речи.
Высоцкий жил и творил во времена, которые «нуждались» в живом голосе, сорванном отчаяньем, — он реабилитировал крик в русской поэзии. Это был выброс особой энергии, которая проникала в мысли и чувства людей, попадала им «не в уши, а в души».
Михаил Пришвин, размышляя о трагической судьбе Пушкина, написал в дневнике: «Стало быть, искусство во вред себе?!»
«Искусство и там, где идет речь об отдельном человеке, означает повышенную жизнь. Она счастливит глубже, но и пожирает быстрее» (Томас Манн). Очень точные слова, они в полной мере относятся к Высоцкому.
Высоцкий и после смерти продолжает вмешиваться в жизнь «потом живых», становится для них личным чрезвычайным происшествием.
А тогда, в семидесятых-восьмидесятых годах прошлого века, в эпоху безвременья и общественной немоты, — теперь (!) даже трудно представить, как это было нелегко…
Я это понял, когда с радостью и благодарностью встречался и разговаривал с людьми, которые имели хоть какое- то отношение к жизни и творчеству Владимира Семеновича Высоцкого. А ведь они уходят, прошло уже 30 лет со дня его смерти. И теперь каждая живая деталь, каждое подлинное слово Высоцкого становятся бесценными.
Вениамин Смехов: «В Магнитогорске после моего выступления подходит один человек:
— Вы мало сказали о Высоцком — человеке…
— Он — поэт, и этим интересен…
— Но в Библии об Иисусе Христе сказано все. А Высоцкий для нас — как Бог, и нам интересно все».
Добавим сюда известную пословицу: «То, что знает Бог, должны знать люди».
Воспоминания. Повторим, что каждый, кто знал Высоцкого, имеет право на голос. А время идет и люди уходят. С их смертью уходит навсегда та часть живого В.В., которой они были свидетелями, о которой знали только они.
И, конечно, воспоминания — это не место сводить счеты или выяснять отношения. А вот анализировать, спорить, не соглашаться — это право потомков. И еще одно: ведь жизнь всегда всерьез, и за слова, сказанные за другого, придуманные за Высоцкого, тоже придется отвечать.
А как верить длинным монологам Высоцкого, которые воспроизводятся спустя пятнадцать-двадцать лет после его смерти. И ведь этим грешат многие «вспоминатели». А.А. Ахматова предлагала за введение прямой речи в воспоминания подвергать человека уголовному наказанию.
Вере или неверию Владимира Высоцкого посвящено много статей… Читаем у Даля: «Умение — половина спасения. Искусство — половина святости». В принципе, Высоцкий сам высказался на эту тему в своих последних стихах и песнях… «Купола в России кроют чистым золотом, чтобы чаще Господь замечал!», «Покарает Тот, кому служу…». Добавим еще известное: «Великий поэт не может не быть великим богословом». А кроме того, настоящий поэт — почти всегда пророк.
Болезнь нашего времени — невостребованность вечных истин, тех самых жизнестроительных истин, по которым и «делали жизнь». И Высоцкий — может быть, только и именно Высоцкий — заполняет эту нишу. Высоцкий — самый издаваемый и самый цитируемый поэт конца двадцатого — начала двадцать первого века. А может быть, еще важнее — Высоцкого продолжают слушать и петь. А чтобы точнее и полнее понять стихи и песни Высоцкого, надо знать, как он жил… Попытаться понять живого Высоцкого.
Что касается родителей Высоцкого, воспоминания которых публикуются в этой книге, то не будем забывать, что самое большое человеческое горе — смерть детей. Они были людьми своего времени — постараемся их понять… А я хочу попросить у них — у их памяти — прощенья за те огорче- нья, которые вольно или невольно им причинил.
В. Перевозчиков
Пятигорск, июль 2010 года
