Виновата любовь?

Ральфу – теперь и всегда.

И конечно, Люку – просто потому что.

Но в первую очередь – Кимберли, без которой ничего этого не было бы.

Моя первая жизнь закончилась без двадцати трех минут одиннадцать, дождливым декабрьским вечером, на пустынной улице рядом со старой церковью.

Вторая, о которой я не имела ни малейшего понятия, началась примерно десять часов спустя, когда я очнулась под слепящим светом больничных ламп с разбитой головой, окруженная родными и друзьями. Их присутствие должно было бы поддержать и приободрить меня – если бы один из них, как я точно знала, не погиб много лет назад.

* * *

Я решила описать происходившие события – вдруг, изложенные на бумаге, они обретут хоть какой-то смысл. А может, просто хотела доказать всем, и в первую очередь себе, что не сошла с ума. Сперва я планировала начать с того, что случилось у церкви и что раскололо мою жизнь буквально пополам, на «до» и «после», однако затем поняла: на самом деле все началось раньше. Чтобы как следует все понять и осмыслить, придется вернуться на пять лет назад, в вечер нашего прощального ужина.

Крики давно стихли, и только кто-то тихонько плакал в ожидании «скорой». Я даже не осознавала, что до сих пор сжимала в кулаке однопенсовую монетку «на счастье». Пальцы отказывались разжиматься, будто талисман и впрямь мог повернуть время вспять и предотвратить трагедию.

Неужели всего каких-то полчаса назад Джимми поднял блестящий медный кругляшок с асфальта ресторанной парковки?

– На удачу, – улыбнулся он, подбрасывая монетку в воздух и ловя одной рукой.

Я улыбнулась в ответ и тут же заметила мелькнувшее в глазах Мэтта раздражение.

– Джимми, дружище, если у тебя туго с деньгами, просто скажи, нечего мелочь на земле высматривать, – подколол он, затем рассмеялся и, обняв меня за плечи, притянул к себе.

Помрачневший взгляд Джимми я приняла за естественную реакцию на неуместную шутку, которая лишний раз подчеркнула разницу в положении двух друзей. Отчасти, наверное, так и было. Лишь гораздо позже я узнала, что за ним скрывалось нечто большее.

Теплым сентябрьским вечером мы стояли на парковке в угасающих лучах заката, дожидаясь остальных. Джимми уже был там, когда мы подъехали, – Мэтт долго нарезал круги, выискивая наилучшее местечко для своей недавно приобретенной «красавицы». Он буквально надышаться на нее не мог, словно влюбленный во время медового месяца. Хоть бы только за ужином не стал хвастаться ею перед остальными.

Я про новую машину могла сказать лишь, что она блестящая, спортивная и дорогая, дальше этого мои познания не шли. Мэтту ее подарили родители после сдачи экзаменов, думаю, теперь понятно, почему его замечания по поводу денег нас, остальных, иногда задевали за живое. Обычно он держался в рамках, но порой какая-нибудь брошенная мимоходом фраза разжигала искру. Оставалось надеяться, что в этот последний вечер – кто знает, когда мы теперь соберемся все вместе, – такого не случится.

– Ты сегодня с работы, Джимми? – чтобы сменить тему, спросила я, хотя и так знала ответ.

Повернувшись ко мне, он улыбнулся – точь-в-точь такой же улыбкой, как в четыре года, когда мы познакомились.

– Да, последнюю неделю помогаю дяде, а потом возвращаю ему тачку и вилы, хватит с меня садоводства!

– Зато смотри, как ты загорел. Это тебе не товары по полкам в супермаркете раскладывать.

Действительно, несколько месяцев физического труда на воздухе сделали свое дело: кожа Джимми, обычно бледная, приобрела мягкий золотисто-коричневый оттенок, на руках обозначились мускулы. Мы с Мэттом, правда, тоже могли похвастаться неплохим загаром после отдыха во Франции, на вилле его родителей. Это был второй подарок – уже нам обоим.

Конечно, пришлось еще повоевать с папой. Нет, он не имел ничего против Мэтта – тот давно стал своим у нас в доме, как-никак мы встречались уже почти два года. Но какое-то время поездка все равно висела на волоске. Отчасти из-за денег – родители Мэтта, разумеется, наотрез отказались хоть что-то брать с меня, – однако больше всего сказывалось банальное «отец, дочь и ее парень». Наверное, и у всех так, но у меня еще и не было мамы, которая могла бы сгладить острые углы. Мало-помалу отца удалось уговорить: мы расписали ему, что все будет в пределах приличия – разные спальни и вообще постоянно под присмотром родителей Мэтта. В общем, просто-напросто соврали.

Воспоминание уже не в первый раз вернуло меня к мысли: как папа останется тут один, когда меньше чем через месяц я уеду учиться?… Хватит, такие переживания надо от себя гнать! Они и без того отравляли мне почти все лето, и я не хотела, чтобы испортили еще и последний вечер с друзьями. Да и что толку переживать из-за того, чего все равно не изменишь?

К счастью, на парковку въехали две машины – как у Мэтта, но не менее любимые своими владельцами. Задняя дверца остановившейся ближе к нам – маленькой и синей – распахнулась, из нее на неимоверно высоких каблуках выбралась Сара и бросилась к нам навстречу. Угрожающе покачнувшись на неровной поверхности и чудом не упав, она заключила меня в объятия.