Утро только-только начиналось. Первые лучи солнца высветили верхушки деревьев и всё смелее пробивались сквозь листву, стремясь достигнуть поверхности. Там, на восточной стороне небосвода, облаков не осталось, за ночь они успели переместиться на запад, но над головой облачность ещё нависала, и из синевато-серых туч сыпал ленивый мелкий дождик. Он постепенно смачивал листья большого дерева, и, наконец, количество перешло в качество. Внутрь кроны сорвалась одна крупная капля, вторая… Третья капля угодила прямиком на щёку спящего под деревом молодого человека лет тринадцати-четырнадцати, одетого в кожаную куртку, подпоясанную широким ремнём, пятнистые штаны и грубые ботинки на толстой подошве. Тот вздрогнул и проснулся. Обвёл затуманенным взглядом пейзаж, протёр глаза, поморгал, посмотрел на часы и вдруг снова начал озираться вокруг с удвоенной энергией. Вскочил на ноги, чтобы лучше разглядеть окрестности. Он не мог понять, как здесь оказался. События предыдущего дня память хранила чётко и ясно. Первая суббота учебного года, когда клуб единогласно решил провести анимку на природе. Ну а что, большинство народа где-то учится, кто в школе, кто в институте, и на каникулы, естественно, разъезжается, кто куда. А в сентябре, пока не холодно, только на природу и ездить, шашлычки пожарить, на мечах помахаться… Помахались, кстати, от души, до сих пор плечо болит, где удар пропустил. Молодой человек поискал глазами меч. Вот он, у ног, упал, когда хозяин, вскакивая с земли, выпустил из рук чехол. Небольшой брезентовый рюкзачок, сшитый в прошлом году на заказ клубной мастерицей, тоже лежал рядом. Он поднял то и другое, меч закинул за спину, рюкзак повесил на одно плечо, продолжая вспоминать. Посидели, значит, хорошо, дотемна, а потом понемногу стали расходиться. Один из старших приятелей предложил подвезти на машине, но молодой человек отказался. Потому что видел, как этот хренов шофёр выдул с подругой за вечер полторашку пива. Градус, может, и невелик, а глаза уже залиты, вся дурь наружу. Он не раз наблюдал это состояние у своего дяди. Не, ну их, лучше на автобусе или трамвае. Так он и отправился на трамвайное кольцо. И даже успел увидеть, как последний вагон, сияя огнями в салоне, злорадно прогромыхал по стрелкам и скрылся в направлении города. Последний автобус к тому времени тоже прошёл. Пришлось устраиваться на ночь здесь, под деревом, у крайних домов посёлка.
Загвоздка состояла в том, что сейчас ни заборов, ни домов поблизости не наблюдалось. Не по той дорожке он пошёл, что ли? А где, в таком случае, фонари? Молодой человек точно помнил, что от освещённой аллеи отошёл всего метров на пятнадцать, только чтобы случайные менты не замели. Где шоссе? За всё это время он не слышал звука ни одной машины. Было и ещё что-то странное. Чёрт, точно! Вчера на деревьях и кустах было полным-полно жёлтых листьев, пятнами по тусклой осенней зелени, а сегодня цвет листвы вдруг стал ровным, да, желтоватым, но каким-то не таким. Нет, это точно не… Секундочку. А как назывался пригород, где проходила анимка? Молодой человек мог живо представить сам посёлок, шоссе, трамвайную линию по задворкам частного сектора, старинный дворцовый комплекс неподалёку, но не мог сказать, как всё это называется. Что за мать-перемать? Мысли заметались в голове, со стуком ударяясь о черепную коробку изнутри. Город… Улица… Всё это он визуально помнил прекрасно, но названия – как отрезало. Номер дома, где живёт – пожалуйста, 54, квартира 8. Номер трамвайного маршрута – 36. Цифры вспоминались хорошо, буквы с гораздо бóльшим трудом. Он внезапно осознал, что не может вспомнить собственное имя. Спросил себя, какие вообще бывают имена, стал перечислять, и ни одно не "цепляло" так, чтобы можно было сказать: моё. Наконец, молодой человек вспомнил, что в клубе его звали Алленом. Но это точно не настоящее имя. Прозвища в клубе были у всех, часто по именам друг друга и не знали. Во, блин, попал… Так, а мобильник? Аллен – пока он решил придерживаться этого имени – достал из кармана поцарапанный "Сименс", посмотрел на индикатор. Нет сети, "этого я и боялся", как любил говаривать Гэндальф. Тоже, кстати, странно, литературные герои вспоминаются на раз, с именами, как положено, а что-то реальное – фиг. Ладно, надо разбираться, что тут где и как. Аллен бережно выключил телефон – батарейка могла ещё на что-нибудь сгодиться в будущем, убрал в карман рюкзака. Вот там, за деревьями, кажется, видны какие-то строения. Туда и пойдём.
Строения оказались крайними домами то ли посёлка, то ли городка, окружённого перелесками. Стоило Аллену обогнуть полосу кустарника, растущего на берегах пологого оврага, как он увидел широкую тропу, ведущую к ближайшей улице. Не дорогу, а именно тропу, поскольку привычных колей на ней заметно не было. Сплетаясь из нескольких тропинок пожиже, она ныряла в овраг, на дне которого через небольшой ручеёк были переброшены ржавые рифлёные железные мостки, поднималась на другой берег и исчезала под языком дорожного покрытия, вываленным за городскую черту. Покрытие выглядело как укатанная асфальтовая крошка, только не чёрно-серая, а бежевая с редкими коричневатыми камешками. Усадьбы вдоль улицы были похожи то на восточный кишлак, то на поселения Дикого Запада. Во всяком случае, все заборы представляли собой сплошные стены из каменных блоков или покрытые штукатуркой. Где-то дома выходили на улицу глухой стеной, где-то окна появлялись лишь на втором этаже, выше уровня забора, а где-то в забор врезался настоящий фасад. На таких часто висели вертикальные и горизонтальные вывески, испещрённые рядами странных символов. Сходство с Диким Западом усиливала одежда прохожих: сапоги, долгополые сюртуки или плащи, длинные платья у женщин. И так были одеты не только люди. Вперемешку с ними по улицам в примерно таких же костюмах передвигались… настоящие чудовища. Аллен застыл, как вкопанный, в первый раз увидев существо с вытянутыми, словно у лошади, челюстями, над которыми шевелились на куцых стебельках сразу три глаза. Другие отличались от людей не так сильно, у одного, например, из висков росли рога, больше уместные для быка или барана, голова другого была словно вытянута по вертикали, искажая черты лица. Главное, всё это было смутно знакомо. И, лишь повстречав зелёное существо с двумя антеннами-рупорами на голове, узким ртом-трубочкой и огромными фиолетовыми фасеточными глазами, Аллен, наконец, вспомнил. Гридо! Родианин! А тот, с тремя глазами, называется
